тот самый ключ, о котором мы сами забыли.

Итого, причинять боль Диме, все равно что причинять боль себе.

И почему нам, людям, вечно чего-то не хватает? Почему мы так сильно любим мучить самих себя? К чему этот вечный бой с тенью, и как просто взять и стать счастливой? Когда ум и сердце хотят совершенного разного — жди беды.

— Я тебя обыскался по всей квартире, — слегка вздрагиваю, когда слышу, как Дима выходит на балкон.

Я даже не оборачиваюсь. Знаю, что пол под ногами исчезнет, как только взгляну на него. С еще большим увлечением рассматриваю вид из окна резиденции, вдыхая дым от электронной сигареты. Вид, конечно, из этой квартиры открывается сумасшедший. Передо мной простираются поймы реки Москвы и Сетунь, вдали виднеется историческое здание МГУ, утопающее в зелени. Это место стало нашим новым и прочным убежищем. Место прекрасное, лучшее, которое только мог выбрать Дима. Да только меня не покидает ощущение нереальности происходящего. Я словно вернулась в свой самый сладкий сон и не хочу просыпаться.

Десять лет прошло, а мы с Ковалем не изменились — все также прячемся от посторонних глаз в прочных стенах. Здесь мы создаем свой отдельный мир, словно существующий параллельно всему настоящему. Создаем наш иллюзорный замок из дождя, который рано или поздно пройдет.

В этот самый момент я ощущаю, как с неба падает увесистая капля воды и медленно стекает по моей щеке. Возвожу глаза к грозовому небу, предчувствуя нехилый шторм с грозой и молнией. Вновь затягиваюсь электронной сигаретой, до сих пор игнорируя вопрос Димы. Хотя мне определенно есть что сказать.

— Я хотела докурить и уйти, — наконец подаю голос. — Я не та женщина, которую ты можешь поставить в «режим ожидания», Коваль, — холодно отзываюсь, напоминая ему, что я не одна из тех девок, что заглядывают в его рот и бесконечно ждут его благосклонности и внимания.

— Ложь, детка. Ты скучала по мне, — как только Дима обнимает меня со спины, сердце предательски и бесстыдно до краев заливает теплом. Вязким, тягучим, что все тело тяжелеет, будто мне по венам пустили самый сладкий мед. Ну как тут устоять? Я не могу на него долго злиться и дуться. Таю на глазах, словно мороженое в жаркий летний день.

— Нет, Дим, — отнекиваюсь я, все еще не удостоив Коваля и взглядом. — Некогда было скучать, работала над проектом. Просто раздражает, когда мое время не ценится. Не в первый раз же… я жду, а ты с Лейлой по выставкам ходишь. И как? Классно провели время? — ледяным тоном интересуюсь я, провоцируя его на эмоции.

Дима спокоен словно удав. Его так сложно выбить из колеи и вывести на эмоции. Он слишком осознан, чтоб вестись на мои детсадовские манипуляции. В мире манипуляций он — скорее ферзь, а не король, а вот мне отведена роль «бегуна»[2] способного лишь на слишком прямые и очевидные действия.

— Так сильно ревнуешь? — с чувственной хрипотцой интересуется он.

— Я? — возмущенно фыркаю. — Навязчивая женщина, что заглядывает в твой рот и кошелек, мне не конкурентка, — взмахиваю волосами, убирая проклятую сигарету.

— А зря. Мне очень даже нравится, когда мной не могут надышаться, — Дима отпускает меня и просто встает рядом. Капли дождя падают чаще, усиливаются, как и мое дыхание. Предгрозовое напряжение на небесах буквально вторит тону нашего разговора.

— Вот и продолжай тешить свое эго таким образом. И возможно, не стоит продлевать аренду этой квартиры, Дим, — гордо заявляю я, расправляя плечи. — Я устала… всего месяц, а я уже устала жить между двух огней.

И это правда. Нет ничего хуже, чем ложиться в постель не только с мужем, но и с огромным чувством вины, что буквально приковывает меня к постели. Я и в сексе с ним сейчас именно такая — безынициативная, словно придавленная к матрацу. А сказки про больную голову, затянувшиеся месячные и першение в горле он стал слышать в два раза чаще.

— Потребности моего эго гораздо выше, Элина. Далеко не каждая может их удовлетворить, — в привычно властной манере изрекает Коваль.

— А какая может, Дим? — резко поворачиваюсь к нему. Черт, зачем… именно поэтому я не хотела смотреть на него. Сердце мгновенно сжимается, что-то внутри щелкает, переключается. Включатель нежности. Хочется прильнуть к нему, прижаться, стать его маленькой девочкой. Линией на ладони. Хотя скорее для Димы я — огромный такой шрам на сердце.

— Только самая лучшая, — приближаясь ко мне, он встает, возвышаясь надо мной. Наклоняясь, целует в шею, прекрасно зная, от чего мое сердце быстро уходит в пятки.

И я так теряюсь, когда он внезапно становится настолько нежным.

Это всегда так пленительно и чертовски сексуально.

Возможно ли устоять перед сильным мужчиной с бешенной энергетикой, что обращается с тобой словно с самым хрупким алмазом в мире?

Мужские пальцы мягко скользят по моим плечам, снимая с меня бретельки платья в бельевом стиле. Он быстро обнажает мои груди, медленно сминая в ладони каждую, успевая пройтись большим пальцем по соскам. При этом мужчина неотрывно смотрит в мои глаза и изредка опускает взор на губы, что я неустанно покусываю, провоцируя его на мощный стояк. Чувствую всю его мощь, когда Дима вжимается бедрами в мои, слегка толкаясь в них. Хватает за шею властной хваткой, слегка отклоняя меня назад — прямо над пропастью.

Я не чувствую страха.

Доверяю ему, послушно прогибаясь назад.

Я бы все ему доверила.

— Ты мне доверяешь? — Дима буквально держит меня за шею, быстро и четко вдавливаясь пахом в мою промежность. У меня внутри все переворачивается от нахлынувшего желания. Клитор бесстыдно пульсирует, обнаженные соски стоят торчком перед его носом. Я безбожно возбуждаюсь, ощущая его мощную эрекцию, постепенно забывая о своей неубедительной роли капризной тигрицы.

— Больше всего на свете, Дим, — шепчу я в ответ, когда он приближает мое лицо к своему. Проводит языком по губам, раскрывая их, скользит внутрь. Совместно с этими действиями я просто запрыгиваю на него, обвивая шею Коваля руками. Дима обхватывает мою задницу и, сжимая ее, с глухим выдохом разворачивает меня к панорамному окну, за которым находится наша квартира.

Тучи сгущаются над нами, Москву накрывают сумерки, озаренные вспышкой молнии, за которой следует мощный раскат грома, заглушающий мой медленный стон. Я не успеваю опомниться, утопая в жадных поцелуях любимого мужчины, как он приспускает свои штаны. Мое платье уже давно собрано в районе талии, а белье никогда не было для Коваля помехой к проникновению. Сдвигая полосочку моих трусиков, он замирает у входа, позволяя