Итак, неравенство, свойственное социальной жизни викторианской эпохи, осталось не затронутым месмеризмом. Мужчины главенствовали над женщинами и детьми, высшие классы над низшими; это превосходство подтверждалось демонстрацией силы воли, а воля — это главнейший инструмент магнетизера. «Оказывая влияние, оператор может часто подавлять волю объекта; объект выполнит все, что магнетизер ни пожелает… Это выглядит, как если бы были два человеческих организма, но действовала бы только одна воля, во время, пока объект находится под воздействием». Поскольку такие предположения способе действия месмеризма вполне обычны для девятнадцатого века, то сомнения в моральности этого предприятия быстро перебрались с континента в Великобританию. Может ли один человек одержать победу над волей другого? Может ли он принудить к совершению сексуальных действий сопротивляющуюся женщину? В одном месте блестящего романа Питера Кэрея «Джек Мэгтс», который был опубликован в 1837 году, любовница гипнотизера чувствует возбуждение, когда тот контролирует одного опасного субъекта, как если бы такое подавление было само по себе сексуальным. Возьмем всего лишь один из многих примеров того времени: писательница Элизабет Гэскелл не имела отношения к месмеризму, но, конечно, знала, что говорят о нем люди, знала о возможном сексуальном воздействии, которое беспокоило ее и отвратило от дальнейшего исследования.

Оператор воздействует своей волей; потому что он сильный и здоровый; он передает свое здоровье больному (или тому, кем оперирует). Он может применить свою волю, чтобы месмеризовать подходящего чувствительного индивида на расстоянии. Даже о пассах, которые месмерист делает руками, думали (за исключением совсем уж твердолобых магнетизеров) лишь как о простых средствах, при помощи которых оператор фокусирует волю и направляет воздействие. Эдвард Булвер-Люттон в «Странной истории» забавно обыгрывает идею превосходства и передает следующее впечатление одного из своих героев:

Биоэлектричество было вполне естественным развлечением для человека, которому нравилось такое общение, при котором он мог бы навязать свою волю другому. Поэтому он приглашал к своему столу лишь тех людей, кого он мог заставить пристальным взглядом отказаться от своих ощущений, говоря, что говядина это баранина, бренди — кофе, — все, что пожелает. И, несомненно, что они бы отвечали так, как он хотел бы слышать, пока воображали как реальные и говядину с бренди, и баранину с кофе.

Продолжая следовать такой логике, сэр Артур Конан Дойл скажет в 1888 году в своем рассказе «Джон Баррингтон Коулс»: «Если бы в мире был человек с более развитой волей, чем у других представителей рода человеческого, то нет никаких оснований полагать, что он не стал бы править над ними и не низвел бы эти создания до роли автоматов». Можно поставить в заслугу Конан Дойла, что он пошел против тенденции всего девятнадцатого века и сделал в своем рассказе этим злым и волевым человеком женщину. И, по крайней мере, один роман того времени — «Стурмер: история месмеризма, к которой добавлены другие зарисовки из жизни» Изабеллы Ромер, опубликованный в Лондоне в 1841 году — наделяет месмериста не только властью совращать женщин, но и убивать.

От страхов, связанных с сексуальностью, не помог и тот выдающийся медик (мне неизвестный), который сказал в своей Гарвейской речи: «Обманщики, называющие себя месмеристами, были особыми любимцами персон как мужского, так и женского пола, в которых сильнее горели сексуальные страста, как тайные, так и явные. Благопристойность же запрещает мне быть более откровенным». Подобные нападки на похотливость возникали также в ежеквартальных обозрениях для высших и средних классов, таких, как «Блэквуд Ревю». Однако эксцентричный барон Дюпоте, который косвенно ответственен за английские страсти по месмеризму, вовсе не захотел помочь делу, когда сравнивал возникновение магнетической силы в операторе с мужским оргазмом:

Все в его теле перевернулось. Некая сила поднимается изнутри и достигает кожи, в то время как сердце бьется все сильнее и сильнее, словно барабан. В момент кульминации его вулкан извергается на человеческий ландшафт, изливая лаву и потоки серы. Берегись, человек! Вот, как ты можешь использовать свои желания, которые, как невидимый огонь, раскаляются и светят изнутри. Это в точности как акт размножения, разве что испускающий орган находится в мозге… Нужно чтобы огонь несся через тебя, чтобы была достигнута своего рода эрекция (не эротическая) и позволила бы истечениям мозга выделиться из твоего существа. Твоя рука должна пролить эту одушевляющую эссенцию, сей живой магнит, на избранную поверхность, чтобы непосредственно установить нужный спиритуальный раппорт и должное притяжение. Это не женское лоно, которое принимает излияние, но более чистые и более активные элементы, невидимые для органов чувств.

Я уже сказал, что в первые годы девятнадцатого столетия практика месмеризма в Англии почти умерла. Однако были еще те, которые сохранили интерес к его теории, и многие из них принадлежали к романтическому направлению. Для них не стало преградой, что месмеризм пришел в Англию запятнанный Французской революцией, но наоборот — плюсом. Они смотрели на Месмера не как на великого новатора, но как на того, кто нашел способ обуздания непреодолимой стихии, которую можно было бы идентифицировать с Природой или Богом. Как и многие месмеристы, романтики ощущали на себе бремя тысячелетий и думали, что грядет новая спиритуальная эра. Месмеризм рассматривался не просто как безболезненный метод лечения, доступный всем, но также как средство сообщения с реальностью иного мира, более высокого, чем наш, к которому человеческие существа приговорены до сих пор, а также как новая совершенная наука жизни, Вселенной и всего сущего. То было новое откровение, новый божественный промысел. С его помощью люди вступили бы в новую эру мира и братства. Ибо романтики, хотя никто из них и не был готов расписаться в верности месмеризму, очень охотно к нему прислушивались. Одним из главных источников познаний месмеризма для романтиков были «Письма из Англии» Роберта Саутея, написанные в 1807 году под псевдонимом дон Мануэль Альварес Эспирелла, дабы добавить письмам убедительности, ибо иностранный гость должен объективнее подходить к обычаям страны. Письмо 51-е «О животном магнетизме» фактически является обобщением лекций де Менодука. Хотя де Менодук и был не ортодоксальным последователем Месмера, а физиком, большая часть этого письма Саутея посвящена космологии и физике магнетизма. Он объясняет, что человек является микрокосмом, и, подобно тому, как каждая часть Вселенной испускает «эманации», постоянно циркулирующие в виде энергии через все ее регионы, мы, люди, тоже испускаем частицы. Ум первичен, тело вторично, и воля может управлять этими эманациями, как захочет. Свободная циркуляция энергии означает здоровье, препятствия же «должны вызывать нарушения в системе и сопровождаться болезнью». Затем следует описание теории и практики медицинского лечения согласно магнетизму, которое порой сопровождается подробностями, обнаруживающими потрясающую самоуверенность.

Патологии скоро будет найдено объяснение. Ощущения, производимые камнем на кончики пальцев диагноста, суть тяжесть, вялость и холод. Ожоги и ссадины производят сначала тяжелые ощущения смутного покалывания; если имеет место воспаление — большой жар и острое покалывание, но с легким онемением в центре. Ревматическая головная боль производит покалывание, онемение, ползанье или червеобразное движение, тепло, если пациент силен, и холод, если он расслаблен. Воспаление, причиненное сквозняком, производит интенсивное тепло, покалывание и дрожь; тепло причиняется воспалением, покалывание — ветром, дующим против закрытых пор, а ползание — движением ветра туда-сюда. Гной вызывает такое чувство, какое можно ожидать при погружении руки в нечто мягкое, но с покалыванием от движения, которое делает содержащийся в нем ветер в своем стремлении убежать оттуда. Пораженные легкие сообщают пальцам ощущение, как если бы на них сохло тесто, которое называется рыхлой твердостью. Плеврит причиняет ощущения ползанья, тепло и покалывание; глухота — сопротивления и оцепенения. Больные нервы сигнализируют давлением вокруг его пальцев, как если бы вокруг них была туго накручена веревка. Случай слабого телосложения — продолжительным ощущением расслабления, больной селезенки или яичников — вращением в кончиках пальцев, как если бы что-то крутилось вокруг них. Воздействие, которое производит на врача золотуха, любопытно и необычно: при каждом движении, которое он делает, суставы его пальцев, запястий, локтей и плеч трещат. Глисты рождают ощущение пощипывания.