Бентон ловит ее, не давая упасть: подхватывает Пейдж под коленями и берет на руки.

– Открывайте дверь! – велит Бентон звенящим от волнения голосом и делает шаг в нашу сторону.

Я резко толкаю створку.

– Выходите! – Он протискивается мимо меня, осторожно укладывает Пейдж на пол камеры и тыльной стороной ладони проводит по своей щеке, прежде чем выхватить ружье у девушки из-за пояса.

Такого Бентона я уже видела – холодного, бесстрастного, крепко держащего ствол. Горло сжимается: я словно вернулась в его комнату. Но вот он убирает ружье в поясную кобуру и переступает порог камеры.

– Скорее! Лучше убраться отсюда подальше, пока нас не хватились. – Бентон выводит нас из камеры, и побег начинается.

Хочется понять, куда мы направляемся и каков план, но я заставляю себя довериться парню, который минуту назад оглоушил Охотницу, чтобы защитить Арчера.

И не только Арчера, но и меня.

Прикладывая к сканеру большой палец, Бентон открывает дверь на лестницу, которой на изученных нами планах не было. По-прежнему не понимаю, почему он это делает. Почему не подчиняется законам Ордена, как Райли и прочие. Но сердце бешено стучит, наши шаги кажутся слишком громкими, и теперь все мысли у меня о том, как бы улизнуть отсюда и вернуться домой, к маме.

– Мы почти на свободе, – говорит Бентон, останавливаясь у очередного поворота. – Из здания выберемся через черный ход. Там есть стоянка. Сейчас поздно, и она наверняка пустует. Но спрятаться не получится, значит, придется спешить.

– Ключи от машины у тебя есть? – тяжело дыша, спрашивает Арчер.

– С собой нет, – признается Бентон. – Нужно будет убежать подальше и потом думать, что и как.

– Если выберемся незамеченными, сколько времени у нас будет? – Арчер заглядывает за угол. – Если на стоянке найдутся старые тачки, я за пару минут любую без ключа заведу.

– Не знаю, – качает головой Бентон. – Мы…

– Холл? – До нас доносится голос Райли, я напрягаюсь, и мы синхронно оборачиваемся: приближается молодой Охотник, который выследил нас. – Что ты затеял?

– Ни с места! – Бентон вскидывает ружье. Голос у него дрожит, зато рука твердая.

Райли замирает шагах в двадцати от нас, но даже на таком расстоянии видно, что в глазах Охотника горит ненависть.

– Ты крупно ошибаешься, Холл. Дурацкие фокусы будут стоить тебе жизни.

– Орден сбился с пути истинного, Райли. – Бентон опускает ружье. – Детектив исцелен. Он человек. Мы должны его защищать.

Такие слова бередят душу (препарат Охотников никого не исцелил), но Бентон нам помогает, пока этого достаточно.

– Зато она не человек, – заявляет Райли. – Оставь ведьму – и ты свободен. – Охотник скалится. – Временно свободен.

Бентон оглядывается на меня. Чувствую, он обдумывает предложение. Взвешивает все за и против. Он морщит лоб, плотно зажмуривается и качает головой.

– Ханна, пожалуйста! – шепчет он. – Не вынуждай меня в него стрелять!

– Я здесь не останусь.

– Я и не прошу. – По щекам Бентона текут слезы. – Но я не хочу в него стрелять. Можешь сделать что-нибудь?

Ах вот он о чем! Не дав мне потянуться к стихиям, Райли бросается вперед.

– Осторожно! – кричу я, но все происходит слишком быстро.

Бентон поворачивается.

Ружье выстреливает.

Кто-то вскрикивает.

Райли лежит на полу, держась за голень. Он вопит, ругается, зато жив-живехонек. Бентон пятится, бледный и трясущийся. Ружье выскальзывает из его руки и с грохотом падает.

– Скорее! – Арчер с перекошенным от боли лицом срывает нас обоих с места.

Спотыкаясь, мы ковыляем за ним.

Потом бежим.

Выстрел известил остальных Охотников о нашем побеге, поэтому мы мчимся к выходу, а затем к ближайшим деревьям, пока хватает дыхания. Затем идем, пока слушаются ноги. Когда они начинают подкашиваться, Арчер проскальзывает на крытую стоянку и десять минут спустя выезжает на старом седане.

По дороге в Салем мы молчим.

Мы с Арчером сидим впереди, Бентон устроился позади. Подтянув колени к груди, он смотрит на мелькающий за окном пейзаж. Парень одолжил мне телефон, чтобы я связалась с мамой.

Вызов с незнакомого номера она игнорирует, но я оставляю сообщение, и менее чем через минуту мама перезванивает. В голосе родительницы – и злость, и облегчение, но я слышу ее, значит, она жива. Остатки напряжения улетучиваются, и весь часовой переезд в Салем я клюю носом.

– Куда его – в участок или в тюрьму? – спрашиваю я Арчера, когда мы приближаемся к черте города.

Бентон ничего не говорит, но ощутимо нервничает.

– Ни туда и ни туда, – мне на удивление отвечает детектив. – Троих Охотников мы упустили, значит, он наша последняя связь с Орденом. – Арчер не уточняет, что Райли с приятелями ускользнули по моей вине, хотя ему и не нужно. Я понимаю это сама. – Бентон еще пригодится.

Я смотрю на Бентона в зеркало заднего обзора. От плана агента Совета ему не по себе, как и мне, хотя, наверное, по совершенно иным причинам.

Когда мы наконец сворачиваем на подъездную дорожку, свет горит во всех окнах. Пока Арчер глушит мотор, занавески колышутся, и на крыльцо вылетает мама. Полминуты спустя она чуть не душит меня в объятиях.

– Никуда тебя не пущу! – Она обнимает меня еще крепче. – За порог больше ни шагу!

Арчер откашливается.

– Нам бы лучше войти.

Мама разжимает объятия, замечает Бентона, и воздух вокруг нас трещит от холода.

– А он зачем здесь?!

– Лучше войти! – повторят Арчер, но теперь это скорее команда, чем просьба, и, не дожидаясь реакции, заводит Бентона в дом.

Заметив раны на лице парня, мама с тревогой вздыхает и увлекает меня в прихожую.

При ярком электрическом свете Бентон выглядит хуже, чем в машине. Сложно поверить, что это улыбчивый подросток, с которым мы дружили в школе. Еще труднее представить юношеское ушибленное, распухшее лицо перекошенным от отвращения, как было в те минуты, когда он пытался сжечь меня заживо.

Неужели он защищал меня?

Не верится, что он стрелял в Райли, дабы помочь нам сбежать.

Похоже, Бентону в это тоже не верится.

Сочувствие к нему нужно подавить на корню, но глупое сердце болит, а Бентон с опаской продвигается по дому. У него безостановочно дрожат руки: Райли наверняка повредил ему ребра.