заставлю тебя рассказать. Я не садист, в отличие от тебя и твоего брата, и причинять боль маленьким мальчикам никогда не собирался, но дело в том, что времени у нас с тобой и правда очень мало, так что мне просто-напросто придётся заставить тебя.

Натаниэль заглушил мотор и уставился на бледное веснушчатое лицо Джо. Тот мотал головой во все стороны, пытаясь понять, где он находится, в глазах стояли слёзы, а в нос бил запах собственной мочи.

– Знаешь, Итан тоже начал мочиться в постель, когда вы с братом стали его доставать, – Натаниэль вытащил сигарету из пачки Лаки Страйк, приоткрыл окно и прикурил.

Джо молчал, он всё ещё осматривался в тщетных попытках понять, где находится. Вокруг только кирпичные стены, исписанные граффити, да перевёрнутые мусорные контейнеры; машина стояла в узком проулке, впереди виднелся металлический забор-сетка, а за ним уродливое здание из красного кирпича с разбитыми окнами, зияющими чернотой.

– Не пытайся узнать это место, ты никогда здесь не был, – сказал Натаниэль, затягиваясь сигаретой, – богатые детишки не бывают в таких местах, или вы с братом отличаетесь от обычных богатых детишек? Может, вы затаскивали сюда тех, кто послабее вас, мучили их, прижигали сигаретами. Кстати, хочешь одну? – Натаниэль протянул Джо пачку сигарет, но тот не сделал ни единого движения.

– Ну, как хочешь, – усмехнулся Натаниэль, – я бы, на твоём месте, сейчас ни в чём себе не отказывал.

– Мы ничего не сделали Итану, – тихо произнёс Джо, глядя теперь не по сторонам, а на свои руки, крепко сцепленные друг с другом.

Натаниэль равнодушно затянулся дымом, затем повернулся к Джо и выдохнул прямо ему в лицо. Джо ещё больше съежился, он походил на черепаху, пытающуюся спрятаться в свой панцирь, только у него, в отличие от черепахи, не было панциря.

– У нас действительно мало времени, парень, – сказал Натаниэль, – если ты не хочешь, чтобы вот эту самую сигарету я потушил о твой красивый голубой глаз, начни отвечать на мои вопросы правдиво.

Он говорил спокойно и тихо, но при этом у Джо не возникало сомнения, что Натаниэль выполнит свою угрозу. Он выглядел абсолютно безжалостным, это чувствовалось даже не умом, а скорее, телом. Слёзы потекли по щекам мальчика, его била крупная дрожь, даже захоти он сейчас всё рассказать, он не смог бы этого сделать. Натаниэль раздражённо вздохнул и сунул руку в карман куртки, доставая оттуда небольшую бутылку виски, уже наполовину приконченную. Он открутил крышку и протянул бутылку Джо.

– Сделай пять глотков, – сказал он, – между глотками делай перерывы по тридцать секунд, а затем начни говорить.

Джо взял бутылку, но руки его так тряслись, что Натаниэлю пришлось придержать её.

– Знаешь, я ожидал большего от убийцы моего сына. Интересно, твой брат такое же ссыкло?

Джо сделал два глотка, закашлялся, но виски привёл его в чувства. Выждав немного, он сделал третий глоток, снова закашлялся, затем посмотрел на Натаниэля. Лицо мужчины не выражало ничего, невозможно было понять, о чём думает этот человек.

– Что вы сделаете со мной? – спросил Джо, перед четвертым глотком. Пойло было настолько противным, что его отвратительный вкус немного отвлекал от страшных мыслей, оно жгло рот, горло, даже его желудок, но всё же от него становилось ощутимо легче, страх притупился.

– Расскажи мне правду, если ты начнёшь врать, я это пойму. Даже не пытайся врать мне. Если ты выполнишь это условие и расскажешь, как всё было, я отвезу тебя обратно к мамочке. Мне нужно знать, что ты и твой брат сделали с моим сыном, хочу знать все подробности, чтобы мне было… проще.

– Моя мать это так не оставит, – сказал Джо, скорее самому себе, нежели Натаниэлю, затем сделал пятый глоток, снова закашлялся и чуть не выронил бутылку, возвращая её Натаниэлю.

– Уилл… он… иногда он ловил Итана после уроков и играл с ним, как обычно Уилл играет с другими детьми. Он запугивал его, шутил, иногда он щипал Итана или давал ему подзатыльники. Я говорил ему, чтобы он перестал, но, если Уилл начинает играть с кем-то, он не может остановиться. Я стоял на стреме и следил, чтобы нас никто не увидел. Я не трогал Итана, я только стоял на стрёме. Уилл что-то шептал ему на ухо. Каждый раз, когда мы ловили его в школе и затаскивали в пустой класс, я стоял возле двери, а Уилл зажимал Итана в угол и что-то тихо говорил ему. Поначалу Итан сопротивлялся и плакал, но скоро перестал. Уилл всегда так делает с другими детьми. Он им что-то нашёптывает, и они перестают бороться, они просто… терпят. Они становятся спокойными. Я не знаю, что он шепчет им. Итан тоже терпел, но однажды к нам домой пришла его мать – ваша жена, получается, и после этого нам сильно перепало, особенно Уиллу. Мама сказала, что если он не прекратит делать то, что он делает с другими детьми, она отвезёт его в одно место, из которого он не сможет выйти никогда. Наша мама, кажется, всегда знала про Уилла, что он что-то делает с другими, а вот папа ничего не знает. Однажды она спросила не трогает ли Уилл меня, я сказал, что нет. Потом она спросила про других детей, и я ответил, что ничего не знаю. Я соврал. Я всегда хотел собаку, и как-то раз я попросил у папы собаку на наш с Уиллом день рождения. Ночью Уилл разбудил меня и сказал, что, если папа купит мне собаку, он её выпотрошит у меня на глазах, и что так будет с любым моим животным.

Джо замолчал, минуту он просто глядел вперёд через лобовое стекло автомобиля, казалось, он смотрит на жуткое здание с чёрными окнами, за металлическим забором.

– Продолжай, не тяни, – поторопил его Натаниэль, закуривая вторую сигарету.

– Уилл разозлился на Итана. Другие дети всегда молчали, а Итан всё рассказал, и наша мама… она очень рассердилась. Отец ничего не знал, она никогда ничего ему не рассказывает, поэтому он не знает про Уилла и всех этих детей. Но мама всерьёз наказала нас тогда, и Уилл не мог это так оставить, хоть я и пытался его угомонить, но он не слушал меня, он никогда меня не слушает. Он сказал, что надо выждать две недели, не трогать Итана. И неделю ничего не происходило, мы просто ходили в школу, играли, смотрели фильмы, я подумал, что Уилл забыл про Итана, и это было бы хорошо, если бы он правда забыл. Мистер Гейт, если