Хозяин что-то спросил. Грохот прекратился, с улицы тоже что-то ответили, я и не разобрал. Только обречённый взгляд снизу поймал и кивнул ему. Подбодрил, надеюсь.

Засов загремел, дверь наружу распахнулась, в сени двое ворвались, хозяина в сторону откинули. Мужичок так по стеночке на пол и сполз, ветошью прикинулся. Но лампу из рук не выпустил. Вот это правильно. Нам только пожара здесь не хватало.

Тени по стенам заметались, замельтешили. А я руку с пистолетом-то тихонько вниз и опустил. Как раз к голове заднего из этой парочки ствол и прижал. Говорю же – низкие здесь потолки…

Хорошо хоть дверь на улицу сразу же закрылась. Надеюсь, звук от двух быстрых выстрелов далеко не улетел. И стены в доме толстые…

Извернулся, спрыгнул вниз, приземлился прямо на лежащее тело. Мягко получилось. Никто и не мявкнул, не запротестовал. Сбоку от двери наружной встал, толкнул её свободной рукой. Облом. Не открывается. Толкнул ещё разок, сильнее. Вот, другое дело, открылась. Дверь толстая, крепкая, тяжёлая – закрывается очень плотно.

Тишина на дворе. И собаки по селу уже нигде не лают. Неужели всех постреляли? Да вряд ли. Скорее всего, хозяева своих псин утихомирили подальше от греха.

Высунул голову наружу, огляделся. Действительно, тихо. Странно. Ну не может такого быть, чтобы эти только вдвоём были. Остальные где? Оглянулся.

Хозяин так у стеночки и сидит, лампу в руках стискивает. Полушубок с плеч упал, рядом валяется. Тут я о своей куртке и вспомнил. Метнулся внутрь дома, накинул куртку, подхватил мешок свободной рукой и выскочил в сени. Потому что завозился там кто-то.

Выскочил, ногой махнул. Успел из рук сидящего мужичка винтовку выбить. Ишь, то сиднем сидит, глазами словно сыч хлопает, а как добро чужое увидел, так сразу и ожил. И ручонки куда не нужно потянул…

Так что нечего на чужое зариться. И ещё разок махнул. Той же ногой. Но уже по голове ему. Или по чём там получилось. Некогда было присматриваться.

Хозяин хрюкнул, на бок завалился, лампу толкнул, уронил.

Лампу я сразу подхватил, на пол поставил. Ещё не хватало детишек без жилья зимой оставлять. Винтовку к порогу ногой оттолкнул. Потому как показалось мне, что он её в мою сторону направлял. А когда наклонялся и лампу ставил, глаза за что-то интересное зацепились.

Это у первого мной застреленного в руках винтовка была. А другой, первый (ну, тот, что первым в дом вошёл, а не тот, которого я первым застрелил. Этот как раз вторым был. Запутался сам), с «Маузером» шёл. Явно не рядовой. Выдернул из крепко сжатых пальцев рукоять, снял наплечный ремень с кобурой, на себя повесил. В кобуру раритет и сунул. Патроны? На поясном ремне в подсумках? И его тоже долой. Так в мешок и запихнул. Потом разбираться буду. Что ещё? Документы? Тоже в мешок. Остальное уже не лезет. И так у меня мешок безразмерный получается. Чего в нём только нет…

Остановился на пороге, подхватил винтовку, патроны выщелкал. Снаружи к стене дома прислонил, оглянулся. Хозяин так на боку и лежит тихонечко, глаз с меня не сводит. Разбираться что там в этих глазах – страх или злоба, не стал. Пальцем погрозил и через темноту двора к калитке метнулся. Чуть было о тела застреленных собак не споткнулся.

Толкнул калитку, а рука в пустоту и провалилась. Чуть сам вперёд не упал, на колено просел и рукой с «Браунингом» на укатанный снег успел опереться. Это и спасло.

В упор, но уже над головой выстрел грохнул, вспышка ослепила. Снова по шлему словно дубиной ударило, заставило выпрямиться. Так, снизу вверх, и начал стрелять.

После первого же выстрела не удержал равновесие, на бок завалился. Мешок-то на одном плече висел, он и перевесил. Отстрелялся полностью. Только когда патроны закончились, тогда и голову включил. Выщелкнул обойму, заменил на полную, щёлкнул предохранителем, досылая патрон, осмотрелся. Всего-то три тела. А я по ним всю обойму расстрелял.

Перевернулся на живот, оттолкнулся руками и встал на колени, начал подниматься. Щёлкнула по доскам забора пуля, тут же прилетела вторая, в ночи улицы захлопали выстрелы, заставили вновь прилечь, укрыться за телами. Темно же, куда стреляют. А если стреляют, почему именно в мою сторону. Ни черта же не видно?

Ползком по дороге к тропинке! В одной руке мешок, в другой пистолет, кобура с «Маузером» сбоку болтается, в ногах путается. Так и ползу!

Завернул за угол, прикрылся забором. Вроде бы и понимаю, что укрытие из него никакое, а всё равно легче. Не так потряхивает. Ноги в руки и ходу! Ходу! Дальше, дальше – вдоль ограды из жердей по своим же следам до замёрзшего ручья. И вверх по распадку к заветной поляне.

А зачем мне к поляне? Толку-то? Лопату с лыжами я не прихватил, забыл о них напрочь. И я так и пошёл по глубокому снегу вдоль ограды, а там и вокруг дома. Торопясь и проваливаясь, пробиваясь и задыхаясь от спешки. Задами и огородами к лесу пробиваться буду.

Уйти просто так мне не дали, не для того искали. Вцепились, повисли на хвосте. Да и быстро мне по нетронутой целине никак не уйти. Ноги то и дело проваливаются по самую развилку, вязнут. А это всё скорость передвижения здорово замедляет. Догнали меня, короче! Хорошо хоть успел заметённое снегом русло ручья пересечь и на тот берег вскарабкаться.

Забрался по снежным наносам, рванулся к спасительным деревьям и от сильного толчка в спину вперёд завалился. Лицом, а, главное, носом об твёрдый наст навернулся. Но останавливаться нельзя. Пополз. А там и лес рядом.

Пришлось уходить на склон и отстреливаться, прикрываясь елями и соснами. Чудом цел остался. Пули так рядом и шуршали, по деревьям шлёпали. Патроны в пистолете быстро закончились, и я убрал его в тот же карман. Рука не поднялась выбросить. Сколько вёрст с ним пройдено. А патроны в мешке есть, но не до них сейчас. Зато кроме патронов у меня там ещё и несколько пистолетов имеется. Скинул мешок на землю, присел за дерево, распустил затяжку горловины. Нащупал первый попавшийся, выхватил и разочарованно выругался. А потом язык и прикусил. Если бы немецкая пуля не в этот пистолет, а в мою голову или спину прилетела, то… К чёрту подобные мысли!

Откинул в сторону искорёженное оружие, дальше рыться в мешке не стал – потянул из кобуры револьвер, да о трофее на боку вовремя вспомнил. Расстегнул, откинул крышку деревянного футляра, вытащил тяжёлый «Маузер». Прицелился…

Однако, светает. Чёрные силуэты противника на белом снегу отлично вижу. И расстояние тут плёвое. Не в том смысле, что доплюнуть можно, а в том, что небольшое.

А у меня раритет. Тот самый. И который можно в лёгкую винтовку превратить. Это же насколько легче мне прицеливаться будет. А то я сейчас словно загнанная лошадь, никак отдышаться не могу, руки ходуном ходят. А каким образом, кстати, их соединить? Разобрался сразу. Нечего там разбираться.

Навалился на ствол сосны, поймал чёрный силуэт, потянул за крючок. Мягко потянул. Упала фигурка. А я уже следующую выцеливаю. Так и отстрелял всех. Но повозиться пришлось. Они же тоже не пальцем деланные, моментом сообразили, что дело плохо. Рассредоточились, в снег зарылись. Лучше бы вперёд рванули, в русло ручья. Похоже, про ручей и не знали, так на месте и остались. И уйти уже я никому не дал…