Когда они снова сели в ландо Мазгроува, граф нахлобучил на голову свою бобровую шапку.

Вайолет поняла, что он рассержен больше обычного.

Ей не пришлось долго ждать.

— Что еще вы от меня скрываете, мисс Редмонд? Что вам известно? Я не люблю, когда из меня делают дурака.

Вайолет не знала, как ответить.

Так, значит, это было затишье перед бурей. Флинт был так взбешен, что даже казался больше.

— Говорите, а не то я оставлю вас в порту.

— Бросьте, лорд Флинт. Вы сердитесь на меня или на себя, потому что не успели прибыть вовремя?

Боже, зачем, ну зачем она дразнит его? Вайолет никогда не могла удержаться.

Ответ Флинту не понравился. Он сузил глаза и прорычал:

— Если вы что-нибудь от меня утаили…

Он не договорил угрозу до конца.

«Довольно». Оправданием ему служило только раздражение. Никто никогда не разговаривал так с Редмондами.

— Я рассказываю вам все, что мне известно, надменный вы человек, и вы должны быть мне благодарны. Клянусь жизнью моей семьи. Вам этого довольно? Мне жаль, что «Каридад» потопили, и неприятно думать, что в этом мог быть замешан мой брат. Но я была права насчет Бреста. Разве это не убеждает вас в моей честности? И потом, лорд Флинт, как я уже говорила, я знаю своего брата. И это не простые слова. Вы заметили замешательство Мазгроува, когда я спросила его про груз? Он что-то скрывает!

Вайолет вдруг поняла, что Флинт уже не слушает ее, а внимательно разглядывает. Его мысли витали где-то далеко.

— Разве не так? — слабым голосом переспросила Вайолет.

Эти синие глаза обладают острым зрением.

Флинт по-прежнему не сводил с нее взгляда.

— Мисс Редмонд…

— Что? — сердито отозвалась она.

— Вы ужасно выглядите.

Его голос звучал холодно и строго.

Вайолет отпрянула, словно ее ударили.

Первой мыслью было: «Это невозможно», — в конце концов, она Вайолет Редмонд.

Флинт принялся перечислять:

— У вас темные тени под глазами, покрасневшие глаза. Вы очень бледны. Вид почти изможденный. Как будто вы не спали несколько ночей. Почему бы это? Возможно, вас что-то терзает?

Глаза Вайолет сузились от ярости.

— Но ваши волосы великолепны, — язвительно заключил он.

Подлец!

— Меня не мучает совесть, потому что я что-то от вас скрываю относительно Кота, если вы на это намекаете, — натянуто ответила она.

— Знаю. Я имел в виду нечто другое.

Слова Флинта рассердили Вайолет, она начала было хмуриться, но тут же поспешно провела пальцами по лбу.

— Вы тоже не образец превосходного здоровья, капитан. Я имею в виду желтушный цвет лица, тени под глазами и тому подобное. У вас довольно потрепанный вид.

Лицо Флинта приняло насмешливое выражение.

— Как вы могли такое сказать?!

— Даже хуже.

Вайолет не могла заставить себя произнести слово «дикарь».

Его голос стал пугающе ласковым.

— Знаете, что меня беспокоит, Вайолет? — Каждое слово пропитано сарказмом. — Я капитан «Фортуны». На мне лежит огромная ответственность перед командой, а теперь еще и перед чертовым английским королем. Мое состояние уменьшается. Моя репутация и мое будущее целиком зависят от успешной поимки пирата за вознаграждение. И тем не менее…

Флинт медленно и доверительно наклонился к Вайолет, небрежно сложив руки на коленях и покачивая шапкой. Чем ближе он наклонялся, тем дальше отстранялась она, пока наконец не уперлась в спинку сиденья.

Флинт заговорил устало и насмешливо:

— …и тем не менее я не могу спать по ночам, потому что хочу вас.

Ни один судья никогда не произносил обвинительного приговора столь язвительно. И все же в этих словах звучало отчаяние.

Вайолет испуганно выдохнула и во все глаза уставилась на Флинта: она невольно провела рукой по глазам, словно ребенок, пытаясь скрыться от собственного разочарования и страстного желания на его усталом лице.

Вайолет опасалась, что воля Флинта сильнее ее воли, и теперь признавала свое поражение. Отведя руки от лица, она с притворным равнодушием посмотрела на него.

— Скажите, что не хотите меня, — потребовал Флинт.

Вайолет сжала руки на коленях. «Нет, ты не прикоснешься к нему».

Он подался вперед и тихо, отрывисто заговорил:

— Скажите, Вайолет, что не лежали каждую ночь без сна, представляя, как мои руки касаются вашего тела, мои губы — вашей груди, а моя плоть — внутри вас…

Вайолет испуганно приоткрыла губы. Ее сердце неистово колотилось.

Флинт знал, что делал с ней. Она почти обезумела в его объятиях. Он знал, чего она хочет и с какой страстью отвечает ему.

— Я вовсе не думала о вашей плоти, — сухо ответила Вайолет.

Никогда в жизни она не произносила этого слова. Оно прозвучало грубо, сладострастно и завораживающе. Вайолет словно держала в руках заряженное оружие. И снова его дал ей Флинт, в переносном смысле.

Как она и ожидала, Флинт был поражен. Его глаза широко распахнулись. Ей удалось победить его. Он оказался не таким уж непроницаемым. У него были свои слабые места. Вайолет снова вспомнила о своей власти над ним. Эта власть смущала и терзала ее, но странно: ей отчего-то хотелось защитить Флинта. Как всегда.

«Я не хочу, чтобы вы были таким», — с отчаянием подумала она.

Но каким она хотела его, Вайолет не знала.

— Что ж, — задумчиво протянул Флинт, — почему бы вам не поведать мне, о каких частях моего тела вы думаете, оставаясь наедине? Возможно, это многому меня научит. Возможно, я даже использую их, чтобы доставить вам удовольствие. Мне очень многое известно об удовольствии, Вайолет. И я знаю: вы любите риск.

«Пора бы уже привыкнуть к мысли, что с графом нельзя шутить», — прошептал здравый смысл.

Вайолет слышала свое прерывистое, гневное дыхание и испытывала невыносимо сильное желание.

Флинт был доволен. Ясно, что последние дни он жил словно в аду. Однако он легко привыкал и не раз в жизни превращал ад в рай.

Для Вайолет это было в новинку.

Он сухо улыбнулся ей:

— Давайте, Вайолет, скажите, что не хотите меня, заставьте меня поверить.

— Это несправедливо, — пробормотала она.

— Несправедливо? — с искренним удивлением переспросил он, словно разочарованный этим бесцветным словом. — Справедливость? Какое, черт возьми, отношение имеет ко всему этому справедливость?