игрушку — большое круглое зеркало. Зеркало из чистого серебра светилось мягким голубоватым светом. Ах, как понравилось это зеркало красавице Яты! Она протянула к нему руки, но Култук сказал:

— Я отдам тебе зеркало, если ты полюбишь меня!

Удивилась добрая Яты.

— Разве можно полюбить камень? — спросила она тихонько и, смеясь, ушла из пещеры.

Злобно взвыл Култук и стал швырять вслед Яты драгоценные камни. Но она даже не оглянулась. И тогда разбил Култук серебряное зеркало о свою каменную голову. Оно разлетелось на множество мелких кусочков. Только один большой двурогий осколок упал к ногам горного великана. А Култук все дрожал от ярости и плевался огнем. В конце концов треснула его каменная грудь, разорвалось его каменное сердце, полыхнув целым столбом пламени. Рухнул Култук на землю, рассыпался мелкими камнями, а злой дух его унесся к вершинам соседних гор и, свернувшись клубком, спрятался там в ущелье.

На весь этот грохот и шум прилетел любопытный бог Зла красавец Бурэ. Он очень скучал. Почернел, похудел и был грустный, потому что долго не видел своей любимой жертвы, нежной и доброй Яты. Какое удовольствие вершить зло, если добро этому не ужасается и если никто от этого зла не пытается удержать?

И тут заметил Бурэ свою ненаглядную Яты, которая сидела, склонившись над двурогим осколком зеркала. Когда услыхала она его призывный насмешливый голос, вновь вспыхнула в ее сердце надежда, что сила добра победит зло терпением и лаской.

С радостью бросились они друг другу в объятья и долго кружились в вихре надежд и желаний, хотя они у них были и несхожи. От этой безумной страсти родилось их первое детище — златоглазая огненная Ночь с черными длинными кудрями.

День за днем Ночь становилась прекрасней. Она носилась по горным откосам и вершинам, воспламеняя все вокруг жарким дыханьем, опутывая всех черным шелком кудрей, очаровывая светом золотых глаз. Все боги и духи признали Ночь богиней богинь и поклонялись ее красоте. Только злой дух Култук, притаившийся высоко в горном ущелье, ждал часа, чтобы погубить красавицу Ночь и тем отомстить ее матери Яты, которая отвергла его прежде, когда имел он не только свою душу, но и могучее каменное тело.

Добрая Яты вовремя уловила злое дыхание Култука, подстерегавшего ее дочь. Яты закутала огненное тело дочери черными кудрями с головы до ног и велела ей покинуть родные края. Прощаясь, Яты подняла у подножия гор двурогий осколок серебряного зеркала, от которого по-прежнему разливался мягкий голубоватый свет.

— Лети, милая Ночь, к небу и держись лучше от земли подальше. Ты, дочь Добра и Зла, не можешь жить с нами, потому что сами живем мы в вечном раздоре. Но чтобы чаще вспоминала ты о Добре, возьми на память этот осколок. По его свету узнаю я, где ты пролетаешь.

С тех пор летает Ночь по небу, закутавшись в черные кудри, и смотрит сквозь них на землю золотыми глазами. Иногда надевает она двурогую серебряную корону, от которой идет к земле ласковый голубоватый свет. Эта корона — осколок серебряного зеркала. А в том месте, где лежал этот осколок у подножия гор, остался вытянутый двурогий след.

Злой Култук, упустивший с земли красавицу Ночь, ненавидит все, что ему о ней напоминает. Он сдувает с гор снег и старается засыпать след зеркала. Но снег тает, наполняя след прозрачной водой, и на его месте образовалось красивое двурогое озеро, которое тоже светится мягким голубоватым светом и напоминает злому духу о разбитом зеркале, о богине Добра Яты, о злом боге Бурэ и об их огненной беглянке дочери.

Добро и Зло с тех пор неразлучны и вечно стараются пересилить друг друга. А с гор к двурогому озеру спустились люди. Были они смуглы и черноволосы, и разрез их глаз напоминал луну, хотя глаза были темны как ночь и сверкали затаенным огнем. Говорят, что это дети Бурэ и Яты. Возможно.

Озеро, которое заполнило в горах след от осколка серебряного зеркала, огромно, как море, но нигде больше нет такой вкусной свежей воды.

Злой дух Култук по-прежнему прячется в горных ущельях, но, когда голубое двурогое озеро напомнит ему вдруг блеск разбитого зеркала, срывается Култук с гор и набрасывается на озеро с лютой злобой, словно хочет задуть, загасить нестерпимый блеск, расплескать ненавистную голубую воду Байкала.

Но больше всего ненавидит Култук женщин. Темноволосых считает он родными сестрами убежавшей от него огненной Ночи. Златокудрые напоминают ему хрупкую, нежную Яты, не пожелавшую разделить его каменной любви. Может быть, поэтому капитаны и шкиперы не любят брать в рейсы по Байкалу женщин — не хотят лишний раз дразнить злого духа.

Николай Федорович умолкает. Под впечатлением услышанной легенды никто из нас не решается прервать наступившую тишину. А ночь, разметав над Байкалом свои черные кудри, утопила в них прибрежные скалы, спутала в один темный клубок верхушки кедров и сосен. Но не может она победить стальной блеск ночного Байкала, который спорит с сиянием голубой двурогой короны, плывущей высоко в небе. Может, и правда — это осколок серебряного зеркала, который лежал когда-то здесь, на дне озера?

Александр Толстиков

ПУТЕШЕСТВИЕ В ИЛЬИНКУ

Рассказ

Шурка знал и умел многое.

Умел разводить аквариумных рыб, фотографировать, стрелять из рогатки, ходить на руках и выше всех запускать бумажного змея. Знал флаги всех стран, устройство подводной лодки, знал, как варят мыло и выращивают кроликов.

Шурка белобрысый и вертлявый, как обезьянка. Лицо у него в мелких рыжих конопушках, будто высыпали пригоршню пшена и оно прилипло. Он непрерывно что-то придумывал и впутывался в неприятные истории.

У Ивана не было таких способностей, но это не мешало ему дружить с Шуркой. Иван не такой начитанный, соображает медленно и туго, зато силы у него — на четверых. Грудь Ивана, как у штангиста, квадратная. Лучшего помощника в бесчисленных проделках, которые изобретал Шурка, вряд ли можно придумать. Под пытками не выдаст. Кремень, а не человек.

Учатся друзья в шестом классе.

Недавно Шурка пришел к Ивану и говорит:

— Пойдем летом в путешествие!

— В турпоход? — не понял Иван.

— В настоящее путешествие. Смотри.

Шурка достал из кармана мятую бумажку, развернул и принялся объяснять. На бумажке чернильным карандашом был изображен маршрут будущего путешествия. Его контуры напоминали морду носорога.

— Покупаем лодку, удочки, палатку — и плывем. Из Донца в Дон, из Дона в Таганрогский залив, дальше Азовское море. Идем вдоль побережья, пересекаем Керченский пролив — и мы в Черном море!

Объясняя, Шурка даже покраснел от возбуждения, потом вскочил