Мельник не привык так много говорить за один раз. Окинув взглядом кабинет, он увидел небольшой холодильник. Не спрашивая разрешения у хозяина, подошел, открыл, вынул оттуда початую пластиковую бутылку «Миргородской», отпил из горлышка, прищурился от удовольствия — в горле и впрямь пересохло.

— Почему вы ничего не отрицаете? — поинтересовался он у Зарубы.

— Потому что вы можете фантазировать здесь сколько угодно. А в этом деле между тем есть реальные фигуранты, вину которых очень быстро докажут.

— Правильно. На это вы и рассчитывали.

— Скажите, Виталий: если все это правда и я такой злодей, зачем же я нанял вас разобраться в этой истории? По логике я, наоборот, должен был бы тщательно прятать все концы, ведь, как вы говорите, я — организатор и заказчик нескольких убийств.

— Вот здесь, Заруба, самый деликатный и сложный момент во всей этой ситуации. Это непросто объяснить, еще труднее понять. Но вы, нанимая меня, бывшего мента без особых профессиональных заслуг и с определенной репутацией, пытались хоть как-то оправдать свои действия в собственных глазах. Вы так подробно рассказали мне о способах убийств всех этих людей потому, что в совершенстве их знали. На самом деле никаких специальных дорогостоящих экспертиз никто не проводил. Но где-то в подсознании вы чувствовали — все это заходит слишком далеко. Прекратить убийства обязан посторонний человек, а причины преступлений должны лежать на поверхности. Поэтому вы приставили ко мне Ольгу — она докладывала о моих шагах, и именно от нее вы впервые услышали о Лютом, Коре, Малом и Череде. Действительно, более подходящих кандидатур, на которые можно списать хоть десяток убийств, просто нет. Здесь и пригодился блаженный Антон Кулаков — по информации Ольги, он всерьез занялся поисками чудовищ в районе Тихого затона. Для этого следил за компанией Лютого и даже имел с ними серьезный конфликт. Ничто не мешало молодым отморозкам при следующей встрече забить надоедливого Кулакова до смерти. Узнать, что родители Череды держат поросят на продажу, не составило труда. По вашему приказу Чабан дождался, пока во дворе у Череды никого не будет, пробрался туда, игнорируя привязанную на цепи злую собаку, и похитил нож — штык лежал на видном месте. Этим инструментом для закалывания свиней Моруга проткнул мертвое тело Кулакова. А потом сами же спасатели нашли нож на берегу, таким образом пристегнув его к трупу. Теперь я искал не абстрактное демоническое чудовище — я искал реального убийцу, который орудует ножом. Лютый и компания — и впрямь малосимпатичная публика. У меня даже возникло острое желание посадить всю братию за решетку. Тем более что спровоцировать их на активные действия своим появлением мне ничего не стоило. Они настроились меня грохнуть — уже есть повод для задержания. Дальнейшая цепочка: ранее судимый Лютик — его дружки, для которых он лидер, — наркотики — похищение чужого улова — разборки с рыбаками — нападение на меня — повреждение вашей машины — убийства — чужая импортная лодка — нож из хозяйства Коли Череды — убийство Антона Кулакова. Вот вам и призраки Тихого затона. Пока затон формально является местом преступления, народ особенно не будет туда частить. К тому же предрассудки еще никто не отменял. Ведь эти пацаны легко могли быть в ладах с нечистой силой. Старый Шалыга только порадовался бы тому, что его выдумки живут в народе сами по себе. Зато теперь я могу дать настоящее объяснение депрессии, охватившей Ольгу после известия о страшной гибели несчастного, богом обиженного Кулакова. Она догадывалась об истинных причинах, и в определенный момент до нее дошло: рассказав своему хозяину и любовнику о нем, тем самым она подписала ему приговор и приблизила кончину. Повторяю — если бы все, кто участвовал в этой игре, не прониклись ею так явно, я успокоился бы еще два дня назад. Теперь я знаю правду.

— Очень хорошо сказано. Так в кино говорят положительные персонажи. — Заруба, паясничая, похлопал в ладоши. — Но, во-первых, вашей так называемой правде цена — копейка. Потому что все это ничем не подкрепленные слова. Свои так называемые признания Чабан и Моруга нигде не повторят. А Ольга вообще будет молчать. Тем более, как вы только, хм, доказали, она сама очень мало знает. А во-вторых, для чего все это и кого вы защищаете? Неужели вы, взрослый и неглупый человек, не научились за годы работы в милиции принимать ту правду, которую вам предлагают, и не искать другой? Тьфу на вас, Мельник, после этого. Кого вы защищаете? Четырех дегенератов? Четырех дебильных созданий, которые все равно очень скоро бы сели? Общество надо оградить от них. Поэтому поверьте мне — вас никто даже слушать не станет. Лютого посадят навсегда, остальные трое выйдут на свободу лет через десять, а потом снова сядут: наши зоны никого не перевоспитывают. Какова ваша цель, Мельник? Чего вы добиваетесь?

Отвечать Виталий не спешил. Задумчиво потер небритый подбородок, отхлебнул еще воды.

— Вы правы, Павел Павлович, — сказал наконец, тщательно обдумывая каждое слово. — Это прискорбно, только таких прожженных циников, как я, подобной реальностью не шокировать и не впечатлить. Я не вытащу из-за решетки Лютого и его дружков и честно вам скажу: не хочу этого делать. В том, что они будут сидеть не за свое, они виноваты сами. На таких, как они, в наше время очень удобно вешать чужие грехи. Также я знаю, что Чабан и Моруга не будут отвечать за убийство пяти человек. Они четко объяснили мне те инструкции, которые получили от вас: если попадутся, лучше молчать. Тогда вы легко все уладите. Стоит заговорить — помощи не будет. Поэтому нормально допросить их мы смогли только без протокола. Далее они от всего начнут отказываться. Банкир Заруба — неприкосновенный, хоть и не народный депутат. Я все это знаю, Павел Павлович. Я не могу здесь ничего поделать. Тем не менее я пришел сюда не только для того, чтобы сказать вам то, что вы знаете без меня. Есть еще одна правда, которую вы должны знать: почему журналист Владислав Коротун так испугался визита Чабана.

Мельник полез в карман джинсов и вытащил цифровой диктофон. Тот самый, конфискованный у журналиста.

— Здесь — сопливые признания писаки. Над Тихим затоном никогда не сбивали немецкий самолет. Под темной водой нет ничего, кроме огромного слоя ила, способного засосать утопленника, к ногам которого привязан тяжелый груз. Клада, который вы так искали и оберегали, не существует в природе. Я не спрашиваю, для чего богатому человеку еще больше денег. Не хочу знать, как, с кем и где вы договорились обменять золото на доллары. Потому что это уже неинтересно: клада нет.

Вот тут наконец всем присутствующим, даже Ольге, поднявшей заплаканное лицо, стал заметен эффект от сказанного.

Заруба будто глотнул что-то огромное и сухое. Рот его раскрылся и сразу закрылся, как у рыбы, вытащенной на берег. Изменился даже цвет лица. Зубы заскрежетали, руки сжались в кулаки.

— Врешь, — сказал он тихо и сразу же сорвался на крик: — Врешь, сука! Врешь! Врешь!

Казалось — еще немного, и банкир начнет топать ногами, как обиженный ребенок.

— Мы не будем сейчас слушать блеяние журналюги. Оставляю вам эту игрушку. — Виталий положил диктофон на стол. — Когда переварите мной сказанное, можете послушать эту скорбную исповедь. Потому что на самом деле вру не я — врет он, и этой лжи требуем от таких Коротунов все мы. — Рука его сделала круг в воздухе. — Я лишь кратко изложу суть этой исповеди. Правда никому не нужна, в этом я с вами согласен. Ни здесь, в этом кабинете, ни за его пределами. Никого не интересуют реальные проблемы людей: безработица, дети, рожденные со СПИДом и венерическими болезнями, продажные педерасты-политики и идиоты-чиновники, дети, брошенные родителями в подъездах домов и вагонах пригородных электричек. В конце концов, такие, как Лютый, тоже никого не волнуют. Газеты и телевидение разделены между политическими партиями и в центре, и на местах. Они дают только ту информацию, на которую их благословят. Людям показывают — от такой суровой правды они устали. Поэтому предлагают им другую реальность, на которую они охотно клюют. Гороскопы, колдуны, советы гадалок, потусторонние миры, кулинарные рецепты, браки и разводы эстрадных звезд. А еще сенсации вроде собак-мутантов, визитов НЛО, привидений. И, конечно, истории о спрятанных где-то рядом сокровищах. Я не умею так красиво оправдывать собственную глупость и ложь, как Коротун. В конце концов, послушаете, когда будет время.