В кармане Турецкого зазвонил мобильный.

— Да?

— Привет! Это я! — раздался звонкий девичий голосок. Такой звонкий, что Вячеслав несколько отодвинулся и уставился в окно. — Я проснулась! Как твои дела?

— Я позвоню позже, — сухо откликнулся Турецкий и отключил «трубу».

Этого еще не хватало! Она что, будет звонить ему каждый час и отчитываться, что сделала за прошедший период? Но звонкий голосок все равно разлился теплом где-то в области сердца. Зря я дал ей номер мобильного. А какой нужно было дать? Рабочего кабинета? Или домашний? Никакой, ответил внутренний голос. Но после вчерашнего дня он обязан был дать ей телефон для связи. Как иначе? Вроде как справил нужду и ушел?..

Вячеслав молчал, демонстративно глядя в окно. Турецкий небрежно сунул мобильник в карман, демонстрируя, что прозвучавший звонок — это так, ерунда. Примерещилось.

— Зря ты, Слава, на нее наехал. Все же беременная женщина, — укорил друга Александр.

— На нее наедешь! Оскалилась как волчица. Беременная. Ты ее не жалей. Может, ей больше хочется быть вдовой.

— Вот так, с шутками и прибаутками, рождаются новые версии: Акопов убил Климовича и был устранен затем собственной женой, состоящей в сговоре с Нестеровым.

— Насчет Нестерова я бы не фиглярствовал. Куда-то все же подевался наш Танцор. Под машину не попадал, супруга уже выяснила. Под бандитскую пулю — вряд ли, — рассуждал Вячеслав, не подозревая, что, в сущности, рядом с истиной. — Может, твой Нестеров его и того?.. Исполнителей, как известно, убирают. Во всяком случае, ничего такого, что исключало бы роль Акопова как исполнителя преступлений, мы не обнаружили. Вполне мог с утреца двенадцатого сентября слетать на улицу Строителей. Взрыв-то в восемь утра прогремел. Так что к половине девятого, поймав тачку, Танцор уже мог быть дома. И выйти к своему водиле в деловом костюме с галстуком. Сейчас бойцы проведут там обыск, и, глядишь, еще и пластит нарисуется. Так что, Саня, прессуй своего доктора. А я у себя займусь розыском Танцора. Может, трупешник какой-никакой объявится. Вряд ли так быстро, но все же…

— Не знаю, не знаю… Ты его рожу на снимке видел?

— Красиво его твой дохтур перекроил, ничего не скажешь.

— Дело не в этом. Ты обратил внимание на его взгляд? Я два альбома просмотрел. Он везде смотрит одинаково: взглядом властного, уверенного в себе человека. На исполнителя чужой воли не тянет.

— Ладно, ты сначала с профессором своим покалякай, а потом продолжим дискуссию.

Турецкий вышел возле здания клиники «Возрождение», прошел внутрь.

Профессор Нестеров проводил совещание с руководителями подразделений клиники, сообщила Изабелла Юрьевна.

— Это надолго? — хмуро спросил Турецкий.

— Они только начали. Думаю, на час, не меньше.

— В таком случае вам придется пройти в кабинет и доложить профессору о моем визите. Совещание придется прервать.

— Но… Вы же к нему не записывались на сегодня, — попыталась возразить секретарь.

— Вы понимаете, с кем вы говорите? — ледяным тоном осведомился Турецкий. — Перед вами старший следователь по особо важдым делам Генеральной прокуратуры.

— Да-да, извините… Я просто не знаю, как лучше сказать Анатолию Ивановичу…

— Вы ему скажите, что, если он сейчас меня не примет, через полчаса здесь будет служебная машина, которая доставит нас на мое рабочее место. Если ему так удобнее — пожалуйста.

Изабелла Юрьевна побледнела и, не глядя на Александра, прошла в кабинет шефа.

Минут через пять двери кабинета открылись и из них начали выходить люди в белых халатах, окидывая Турецкого, мягко говоря, недружелюбными взглядами.

Когда поток иссяк, Александр шагнул внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

Нестеров стоял у стола, набычившись, красный как рак, исподлобья глядя на Турецкого.

— Здравствуйте, Анатолий Иванович, — спокойно произнес Александр.

— Это что, новый метод работы с клиентом: позорить его перед подчиненными? — вместо приветствия процедил Нестеров.

— Спокойно, Анатолий Иванович. Мы не в парикмахерской, и вы для меня не клиент, а подследственный. Я пришел не чай пить, а работать. Сожалею, что наше рабочее время совпадает. Чтобы не тратить его понапрасну, давайте начнем. Я пришел, чтобы провести официальный допрос. Под диктофонную запись. Прошу вас, садитесь.

Саша сел первым, не дожидаясь приглашения, указав Нестерову на место напротив. Тот сел, угрюмо сверля Турецкого своими глазами-буравчиками, слушая, как следователь перечисляет какие-то статьи УПК. Эту дребедень он пропустил мимо ушей.

Турецкий извлек из кейса две фотографии, положил их перед Нестеровым.

— Анатолий Иванович, вам знакомы люди, изображенные на этих снимках?

Нестеров придвинул к себе фотографии, надел очки. Саша внимательно следил за ним. Фотографию Круглова профессор отодвинул довольно быстро. И вцепился глазами во второй снимок. Затем поднял их на Турецкого. Краска схлынула с его лица.

«Ну вот, сейчас опять сердечный приступ выдаст — и весь допрос», — раздраженно подумал Александр.

— Повторяю вопрос: вам знакомы люди, изображенные на снимках? Напоминаю, что вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний.

— Этого человека я никогда не видел, — ровным голосом ответил Нестеров, указывая на отодвинутую им фотографию, — а вот этого когда-то оперировал. Но не могу сказать, что знаком с ним.

— Когда это было?

— Это было… — он задумался, — лет десять тому назад.

— Как его зовут?

— Я не знаю его имени. Мне он представлялся как Танцор.

— Расскажите, пожалуйста, об этом человеке поподробнее.

— Поподробнее? Девяносто третий год. Я — пластический хирург, возглавляю платную клинику. И ко мне обращается пациент.

— Но на него должна была быть заведена карточка, не так ли? Фамилия, имя.

— Вместо карточки на меня был наведен ствол. С ним еще двое были. Охрана. Я и оперировал под дулом пистолетов. Вы вообще девяносто третий год помните?

— Помню. Но вопросы задаю я. И что, этот Танцор ничего вам о себе не рассказывал?

— Нет. И так было видно, что он бандит.

— А почему он обратился именно к вам?

— Это вопрос не ко мне, а к нему. Наверное, потому, что я был хорошим хирургом.

— А может быть, у вас была в криминальных кругах слава человека, помогающего бандитам?

— Не знаю. Я в криминальных кругах не вращался. Ко мне обращались пациенты, они платили деньги. Я их оперировал. Вот и все.

— Все? А Танцор после операции не продолжил знакомства с вами?