Лойс поставила жаркое в духовку, и по дому разлился запах мяса. Некоторое время я сидел с ней у кухонного стола. Лойс просматривала газеты, вырезала купоны.

Я встал и увидел, что Пит все еще строит свой дом.

— Какого черта Фонда сменила солдатскую форму на трико, антивоенную борьбу и феминизм вот на это? — спросил я.

Лойс не оглянулась. Думается, она понимала, что я говорю сам с собой.

Я сказал:

— Всякий раз, когда Фонда говорит: «Больше огня!», — я думаю только о напалме.

Я прошел в комнату и прищурился на Пита. Из глубины клетки на меня сверкали глаза попугая. Джейн лежала поверх гнезда.

Жаркое шипело в духовке. Лойс подняла голову. Она настригла для меня пачку купонов.

— Я сэкономила для тебя кучу денег. Словно стрижешь купюры…

Лицо у нее опухло от недосыпания. Она все еще говорила, но я прижал палец к ее губам и под злорадным светом кухонной лампочки, прямо там, на столе, среди купонов мы занялись любовью.

Ранним утром, еще до рассвета, Лойс отвезла меня в мой квартал. Я прокрался сквозь ночную тьму, вошел в свой дом через черный ход и не стал зажигать света. Сияла луна. Я упаковал кое-какую одежду, но на самом деле вернулся я за фотографией сына и Макса, снятой, когда Эдди не было еще и двух лет. Она была в комнате, где он спал, когда я брал его с ночевкой. На стене он повесил картинку с Люком Скайуокером рядом с изображением Оби-Ван-Кеноби, названного отца Люка. Я спустился вниз и забрал автоответчик — просто чтобы голос Эдди был со мной. Затем закрыл заднюю дверь и ушел прочь от единственной жизни, какую когда-либо знавал.

Она кончилась вот так быстро и бесцеремонно.

Лойс вздрогнула, когда я наклонился к ее окну. Я забрался внутрь. Она тронулась, но фары включила только через два квартала.

Я поглядел по сторонам, проверяя, не следует ли за нами кто-нибудь.

На круглосуточной заправке я залил бензин в канистру. Его сладкий запах заполнил машину.

На том же складе, где я арендовал помещение, Лойс снимала гараж. Там стояла машина Лайонела. Она ее так и не продала. Первоначально ее намеревался купить брат Лайонела, о чем он сказал Лойс на похоронах, но так и не купил. Машину ей отбуксировали из городка, где Лайонел повесился. Все это она рассказала мне еще на кухне. Я просто слушал. Я догадывался, что она по-своему справляется с моим отъездом.

Но, признаюсь, бывали минуты, когда я думал — вопреки всему, что она для меня делала, — что, может быть, она хочет, чтобы я уехал. Фонари по периметру ограды склада заставляли все кругом слабо светиться. У нас был ключ, и мы въехали во двор.

От машины Лайонела исходил душный запах. Я вылил бензин в бак и выкатил ее во двор. Аккумулятор был мертв. Я стоял, дрожа, и разматывал провода, которые мы захватили с собой. Холодные металлические зубы зажимов впились в клеммы.

Я обернулся. Лойс следила за мной. Думаю, мы разделяли одну мысль.

Реле стартера щелкнуло, но мотор не завелся, хотя плафон внутри вспыхнул. К бардачку был прилеплен стикер, объявлявший: «Над каждой жизнью должен дождь пройти».

Я произнес про себя имя Лайонела. Лойс я не видел из-за поднятого капота. Высунувшись из дверцы, я крикнул:

— Лойс, прибавь оборотов! — И она прибавила, а я качал педаль газа, пока не создалось давление, повернул ключ зажигания, и мотор с ревом ожил. В первый раз с тех пор, как Лайонел лишил себя жизни.

К половине пятого заднее сиденье заняли чемодан, набитый одеждой Лайонела, и Пит. Лойс поместила его туда, когда я уже готов был отъехать, и положила рядом кассету Джейн Фонда.

В глазах Лойс стояли слезы.

— Я же говорила тебе, Пит, что не потерплю, чтобы меня обманывали, — сказала она, водворяя его на заднее сиденье. — Знаешь, Лоренс, считается, что попугаи соединяются в пары на всю жизнь. Пит совершил измену, каких не бывало.

Она подошла и просунула голову в водительское окошко.

— Дети моего брата всегда мечтали о попугае. Я с ним договорилась. Они тебя от него избавят, когда ты туда доберешься.

Пит примостился на подголовнике переднего сиденья, покачиваясь взад и вперед. Он сказал:

— Больше огня!

Я гнал машину Лайонела все дальше от всего, что пережил за последнее время. Через три часа пути я сообразил, что в машине есть магнитола. Я вставил кассету, которую Лайонел проигрывал в день смерти.

Песня Берта Бакарака[13]«Жены и любовницы». Слушая этот воркующий голос, я узнал про Лайонела больше, чем когда-либо.

Жены, оставайтесь и любовницами,

Бросайтесь в объятья к нему, чуть домой

он к вам возвратится,

Вот мой вам совет…

Не провожайте его с бигуди в волосах —

Может статься, вы больше его не увидите…

Я продолжал гнать машину, снова и снова проигрывая эту песню, и всякий раз мне представлялась Лойс с бигуди в волосах.

Прошла неделя с того дня, как Хейден высмеял мои отношения с Лойс. После этого он напомнил о себе только дважды. Прислал отчет о химикалиях, вызвавших пожар в хижине. Несомненный поджог. Моя машина изъята и обследована специалистами. Результатов этого обследования я так и не получил.

Хейден ни разу не упомянул о Кэндол, из чего следовало, что он ее не нашел. Думаю, именно ее исчезновение подействовало на его отношение к делу — ниточка совпадений, складывавшихся, на его взгляд, в убедительные косвенные улики против меня. В каком-то смысле я его не винил.

Именно поэтому я отправился в Канаду, именно поэтому я взял с собой пистолет.

В Ниагара-Фолс я приехал поздно вечером. Пит сидел в своей клетке, его черные глазки горели. Город был стылым и покинутым, совсем не таким, каким я видел его в фильмах пятидесятых годов, романтичных, с крутой интригой. Американский берег исчерпывался унылым парком, подводившим к обзорным площадкам, где, наверное, люди примеривались, не прыгнуть ли им вниз.

Во всяком случае, я примеривался.

Я подъехал к мотелю возле парка, и вот тут Пит сорвался. То ли вспомнил о том, что у него на глазах произошло с Лайонелом, то ли заразился ощущением беспросветного отчаяния. Мне пришлось накрыть клетку, чтобы заставить его утихнуть, но даже это до конца птицу не утихомирило.

Кончилось тем, что я уехал оттуда и колесил по угрюмым пределам парка, пока не наткнулся на ветхий мотель под вывеской «Прибежище новобрачных», который видывал лучшие дни.

Я снял недорогой номер — сезон уже закончился. Он щеголял кроватью в форме сердца и джакузи, вышедшей из строя. Однако номер сдавали с видеомагнитофоном, за пользование которым взималась предоплата. Я вставил в него кассету с Джейн Фонда, и Пит угомонился.