Фрэнк так крепко сжал мои пальцы, что я поморщилась. После этого я перестала одергивать мальчика, когда он тыкал пальцем в очередную итальянскую спортивную машину или роскошный английский седан, появлявшийся на дороге, радуясь недолгой передышке.

Наконец в нашу сторону свернул непримечательный седан с аризонскими номерами, явно из проката. Я сразу поняла, что это мистер Варгас, отпустила Фрэнка и, приветственно размахивая руками, с криком побежала навстречу. Машина не успела остановиться, а я уже открывала водительскую дверь.

Пока мистер Варгас возился с ремнем безопасности, я оглянулась через плечо, ища взглядом Фрэнка, чтобы их познакомить. Куда он подевался? Да вот же он: лежит на тротуаре, как бревно, зажмурив глаза и сжав кулаки.

Забыв о мистере Варгасе, я бросилась к мальчику.

– Что с тобой, Фрэнк?

– Ты помчалась к машине, точно фанатик, Элис. Этот человек, вероятно, ужасно испугался.

– Посмотри на меня, Фрэнк, – сказала я.

Он, не снимая авиаторских очков, открыл один глаз.

– Понимаешь, мы друзья, и вполне нормально, что я обрадовалась его приезду.

Откровенно говоря, я никогда в жизни так не радовалась ничьему приезду.

Мистер Варгас подошел к нам и присел на корточки.

– Ты Фрэнк? Я давно хотел с тобой познакомиться.

Фрэнк поднял очки на лоб, чтобы лучше рассмотреть мистера Варгаса.

Думаю, он не определился в своем отношении к моему другу и патрону, потому что вновь закрыл глаза, хотя очки опускать не стал.

– Смотри, Фрэнк, я привез тебе подарок. Можно называть тебя Фрэнком?

Мистер Варгас встал, нашел в кармане некий цилиндрический предмет и долго тряс его, как погремушку.

– Элис сказала привезти фонарики, и я решил подарить тебе особенный фонарик, который работает без батареек. Чтобы он зарядился, его надо просто потрясти.

Только тогда Фрэнк обратил свое благосклонное внимание на гостя. Он принял сидячее положение, взял фонарик, потряс, включил и сказал:

– Отлично. Спасибо за доставку. Можете уезжать.

На третий день изоляции Мими мы с Фрэнком поехали за ней – автобусом. Предложение мистера Варгаса отвезти нас на машине, взятой в прокате, Фрэнк категорически отверг. Он даже не захотел взять нашего гостя в автобус.

– Ну и ладно, – сказал мистер Варгас. – У меня полно дел. Надо купить продукты, шампунь для ковров и новую швабру.

– Принесите мне пиво и швабру, – пошутил Фрэнк. – Так сказал скелет, когда зашел в бар.

Я не совсем поняла, кому предназначалась шутка: мне или мистеру Варгасу. До той минуты Фрэнк постоянно требовал, чтобы я стояла между ним и мистером Варгасом, словно тот был резиновой маской зомби, у которой внезапно отросли руки и ноги.

После нашего бедствия я находилась в таких расстроенных чувствах, что даже не вытерла следы, оставленные пожарными по всему дому.

– Пожалуйста, не надо, мистер Варгас, – сказала я. – Я позвоню уборщикам. Или наведу порядок сама, когда вернусь.

– Чепуха, – сказал он. – Мне как раз будет чем заняться, пока вы вернетесь.

И мы с Фрэнком отправились в больницу на автобусе, который останавливался на каждом углу. Фрэнк настоял на том, чтобы зайти в торговый центр и купить маме шоколадные сердечки в честь Дня святого Валентина. Я сдалась без боя. Объяснять, что она и так нас заждалась, было бесполезно.

К счастью, тематические сладости продавались с пятидесятипроцентной скидкой, поскольку День святого Валентина уже прошел. Фрэнк выбрал самые большие сердца из цельного шоколада, которые даже со скидкой стоили двадцать пять долларов за штуку.

– А зачем тебе целых три? – осторожно спросила я.

– Мне, маме и тебе, – сказал он.

С Фрэнком всегда так: когда ты готова удушить его за невыносимое поведение, он придумывает что-то такое, от чего твой гнев испаряется без следа.

Добравшись наконец до больницы, мы выяснили, что Мими давно выписалась и уехала. Я ни капельки не удивилась, зато Фрэнка эта новость поразила в самое сердце. Закатить космический скандал он не успел: мне удалось убедить его, что Мими позвонила домой, поговорила с мистером Варгасом и так обрадовалась его приезду, что вызвала такси и уехала, прежде чем мы доползли до больницы на автобусе.

– Если хочешь, вызовем такси и вернемся домой гораздо раньше, – предложила я.

Мы сидели на автобусной остановке.

– Ты ведь знаешь, Элис, я езжу на такси только с мамой, – укоризненно сказал Фрэнк. – Если твое предположение верно, почему она не предупредила нас о своем отъезде?

Потому что она меня ненавидит, – подумала я, а вслух сказала:

– Она не знает моего номера, он у нее в мобильном.

– Сомневаюсь, – сказал Фрэнк. – У мамы очень хорошая память на цифры. Она всегда говорит, что прекрасно запоминает цифры, хотя не умеет считать деньги. Может, ты выключила телефон? Или забыла взять его с собой?

Я обыскала сумку и карманы.

– Ты прав, Фрэнк, я забыла телефон. Я самый глупый человек на свете.

– Неправда, – утешил меня Фрэнк. – В каждом классе, где я учился, находилось по меньшей мере два человека глупее тебя. Не считая учительницы, которая переводила меня в другой класс.

Мы вернулись в больницу, чтобы найти платный телефон. Как справедливо заметил Фрэнк, они в наше время стали редкостью. Когда мы наконец его обнаружили, я поняла, что не знаю домашнего номера Мими: он есть только в моем мобильном. Мистер Варгас был бы мной очень недоволен. Он терпеть не мог быстрые вызовы и считал, что культурный человек должен запоминать номера телефонов.

Фрэнк тоже не знал домашнего телефона, хотя отлично помнил номер своей бабушки из Алабамы в ее детские годы, несмотря на то, что бабушка умерла еще до его появления на свет. Легко: одна семерка.

Вернулись мы уже по темноте. Мистер Варгас открыл шторы и включил свет во всех комнатах, кроме кабинета Мими. Раскуроченную стеклянную стену мы прикрыли брезентом. Мистера Варгаса было видно издалека. Он стоял, точно на витрине, в пестром фартуке поверх костюма, ожидая нашего появления. Он не видел, как мы карабкаемся в темноте по крутой дорожке: из-за включенного света все окна превратились в односторонние зеркала.

Не успела я открыть дверь, как Фрэнк пронесся мимо меня, монотонно повторяя, точно говорящая кукла, застрявшая под креслом-качалкой: «Мам-ма… мам-ма… мам-ма…» Я остановилась у входа, не желая стоять на пути счастливого семейного воссоединения. Ковер в прихожей сиял первозданной чистотой, зеркала сверкали, из кухни пахло чем-то вкусным, и все это сделала не я. Передать не могу, какое невероятное облегчение я испытала. Я всегда гордилась своей ответственностью и лишь в тот момент осознала, что в беззаботной жизни есть своя прелесть. Нет, Ксандер – не бездельник. Он