– Ты что, запомнил номер?

– Глупый вопрос, Элис. Так мы и до таблицы умножения докатимся. Неужели ты не знаешь, что нажать кнопку повторного набора значительно легче, чем вновь набирать все эти цифры? Вот попробуй!

Мы быстро выяснили, что Сара и есть та самая девушка с татуировкой, она же молодая женщина с мальчиком, доставившая нам подарок от Ксандера.

– А Ксандер сказал вам, что в коробке, когда попросил ее передать? – спросил Фрэнк.

– Подарок на твой день рождения. Это все, что мне известно. А что там было?

– Фейерверки.

– Ксандер в своем репертуаре, – сказала Сара. – Надеюсь, у него хотя бы хватило мозгов приехать самому, чтобы запустить эти фейерверки.

– Он-то приехал, – сказал Фрэнк. – Только я их уже запустил, и к его прибытию Дом мечты почти сгорел. Я не успел объяснить полицейским, что случилось, и Ксандера увезли в наручниках. С тех пор мы не получали от него никаких вестей и очень волнуемся. Наверное, он чувствует себя виноватым в том, что разрушил свой второй дом.

– Так ему и надо, – сказала я. – Кто дарит фейерверки ребенку?

– Погодите, – сказала Сара. – Двенадцатого февраля? Все это случилось на прошлой неделе? Если вы хотите подать на Ксандера в суд за то, что он подарил Фрэнку салюты, или на меня за то, что я их привезла, то зря потратите время. У него ничего нет, как и у меня. Даже машины.

Не успела я уверить ее, что мы не собираемся подавать в суд, как вмешался Фрэнк:

– Неправда. У вас есть Алек. Я не знаком с ним лично, но думаю, он представляет для вас немалую ценность.

– Да, ты прав, у меня есть Алек.

Теперь ее голос прозвучал более мягко.

– Скажите, пожалуйста, – продолжал Фрэнк, – Ксандер долго находился в тюрьме? Ему выдали оранжевый костюм?

– Как только он позвонил, я заложила свое обручальное кольцо, чтобы как можно скорее внести залог. Ксандер ненавидит тюрьму. Послушайте, я ничего не знала. Он сказал только, что ударил полицейского.

Я долго переваривала «обручальное кольцо» и не сразу уловила мысль.

– Что? Он уже сидел в тюрьме?

Сара долго молчала и наконец спросила:

– Насколько хорошо вы знаете Ксандера?

– Ну, я знаю, что у него нет водительских прав, он не празднует дни рождения и не окончил Джульярдскую школу, потому что в последний год учебы сломал руку в двух местах.

– Сломал руку? А он сказал, при каких обстоятельствах это случилось?

– Нет, – призналась я.

– Так я и думала.

– А как он ее сломал?

– Вот у него и спросите, – сказала Сара.

Перед тем как отправиться в модный универмаг, где, как сообщила нам Сара, Ксандер будет выступать с концертом, я пошла в свою бывшую спальню, чтобы предупредить мистера Варгаса о нашем уходе. Я не стала приглашать его отправиться с нами, опасаясь, что Фрэнк будет против.

Мистер Варгас открыл дверь в мятой рубашке, не заправленной в брюки от костюма, в носках и с растрепанными волосами. Я никогда не видела его таким неопрятным.

– Вы что, спали в одежде? – спросила я.

– Я забыл взять пижаму, – ответил он.

Он держал в руке мой блокнот с желтыми листочками, вставленными между страниц.

Фрэнк отодвинул меня в сторону и сказал:

– Мне нравится ваша прическа.

Мистер Варгас уже знал, что мальчик не способен на сарказм.

– Спасибо, Фрэнк, – сказал он. – Я называю этот стиль «Альберт Эйнштейн».

У Фрэнка загорелись глаза.

– Если вы позаимствуете мамин кардиган и фальшивые усы из моей коллекции, то можете сниматься в биографии Эйнштейна, – сказал он. – Могу я предложить вам кардиган и усы?

– Конечно, – ответил мистер Варгас.

– Вам нужны туфли, – сказал Фрэнк. – А носки снимите. Эйнштейн их не носил.

С этими словами он выскочил из комнаты.

Мистер Варгас сел на красный диванчик, чтобы снять носки, и я заметила отпечаток его тела на пушистом белом покрывале. Он не ложился в постель. А может, и вообще не спал.

– Откуда Фрэнк знает, что Эйнштейн не носил носков? – спросил у меня патрон.

– Чего он только не знает, – сказала я.

Мистер Варгас скатал носки в шарик и положил в угол нераспакованного чемодана, а блокнот спрятал в ящик стола.

Когда мистер Фрэнк из Бель-Эйр закончил с мистером Варгасом, того было не отличить от Альберта Эйнштейна. Фрэнку так понравился результат, что он сказал:

– Думаю, надо взять его с собой, правда, Элис?

– Отличная мысль, – сказала я. – Только пригласи мистера Варгаса сам. Вежливо. Обратись к нему по имени. Так принято у настоящих джентльменов.

– Но я не знаю его имени! – завизжал Фрэнк.

Мы с мистером Варгасом подскочили от неожиданности. Фрэнк начал стучать себя кулаками по лбу.

– Успокойся, Фрэнк, – сказала я. – Все хорошо. Я же только что сказала, его зовут мистер Варгас.

Мистер Фрэнк из Бель-Эйр моментально пришел в себя.

– Мистер Варгас может воспользоваться проездным Ксандера, – сказал он. – Он как раз у меня в бумажнике.

Фрэнк достал свой бумажник и показал нам: из темно-красной кожи, старше меня на вид, с золотой монограммой «Дж. Г.», из чего я сделала вывод, что когда-то он принадлежал Джулиану.

– Мой проездной оранжевый, а Ксандера – синий. Потому что детские проездные оранжевые, а взрослые – синие, – объяснил нам Фрэнк. – Ну что, поехали?

У меня не было настроения ни предлагать альтернативные средства передвижения, ни выяснять, как проездной Ксандера перекочевал из моей сумки в его бумажник.

– Эй, сэр, – обратился Фрэнк к мистеру Варгасу, – надеюсь, вы позволите мне оставить проездной у себя, не то еще потеряете. Он составляет практически весь наличный капитал Ксандера.

Перед выходом я написала маркером у Фрэнка на руке: «мистер Варгас».

Всю дорогу до универмага Фрэнк сидел с мистером Варгасом и развлекал его оживленной беседой. На Фрэнка и сидевшего рядом с ним нобелевского лауреата Альберта Эйнштейна никто не смотрел, потому что на заднем сиденье читали газету фальшивая Мэрилин Монро и поддельный Чарли Чаплин, которые ехали фотографироваться с туристами перед Китайским театром Манна. Когда они выходили, я ткнула мистера Варгаса в бок и указала на парочку. Мэрилин с Чарли пошли по тротуару, держась за руки. Мне пришло в голову, что для настоящей Мэрилин все могло сложиться по-другому, влюбись она при жизни в человека с чувством юмора.

Я думала, что местная публика давно пресытилась зрелищами, – ничего подобного. В торговом центре все восхищенно глазели на мелкокалиберного Эдварда Фрэнсиса Хаттона с моноклем в глазу, который держал за руку своего дедушку-Эйнштейна. Люди расступались перед нами и синхронно смыкали ряды у нас за