class="p1">Взгляд сестры полон возмущения.

— Ты с ума сошла? Он вёл себя, как скотина, игнорировал твоё состояние, был уверен, что затащил твою сестру… меня, — она кривится, — в постель! Он заслужил взбучку.

— Над этим надо подумать, — вздыхаю я, откидываясь на спинку кареты. Лисанна недобро щурится, а затем её лицо светлеет.

— Полдень! — восклицает она, и её невинное выражение лица сменяется кровожадной улыбкой. — В это время Аделаида всегда тянет Эйвана на чай в дальней гостиной. Сколько раз я подслушивала их разговоры за чаем — столько раз обалдевала. А уж сейчас им есть, что обсудить.

— Лисса, ты хочешь…

Сестра уже стучит в окошко кучеру.

— Не затруднит ли вас высадить нас перед воротами? Хотим пройтись, — поёт она елейным голосочком, вот чистый мёд. Кучер чуть не смущается от столь нежного обращения госпожи.

Утро выдалось солнечное, выпавший снег спешно тает, превращая сад в непроходимое болото. Лисанну это мало смущает. Она хватает меня за руку и тащит за собой, и я покоряюсь, заинтригованная. Оказывается, сестра давно обнаружила под окном дальней гостиной удобное местечко, чтобы подслушивать разговоры внутри. Хорошо, что ко мне вернулся драконий слух.

Она права: Аделаида и Эйван и правда ведут беседу, и её не назвать мирной.

— …посмел пустить эту прошмандовку в наш дом! — рявкает свекровь. Я слышу звон затрясшейся от витающей в воздухе драконьей ярости посуды. — Куда она утащила твою жену с утра пораньше, тебе неинтересно?!

— Лисанна — сестра Вилле, благородная леди из того же рода. Я привечаю младшую сестру моей жены, — раздражённо отвечает Эйван. — Расскажи, матушка, какая искра в тебе вспыхнула, что ты кидаешься на аллару Игельстрём?

— Аллара?! — визжит свекровь. — Снежный волк тебе аллара, Эйван! Я добыла тебе самую красивую и желанную невесту во всём альянсе, делала всё, чтобы она не сбежала от тебя, а всё, что делаешь ты — всячески пытаешься отвадить от себя Вилле! Во всём, что происходит, виноват ты, идиот!

Шлёп! Мы с Лиссой синхронно вздрагиваем, когда слышим отчётливый звук пощёчины. На миг мы переглядываемся в сомнении, кто кого ударил, но затем слышим сердитое шипение Аделаиды:

— Неблагодарный щенок! Что бы было с тобой, если бы не я?! Ты младший, Руби должна была стать главой семьи, и только моей любви ты обязан своим положением! И вот что я получаю! Твоя жена поднимает разговоры о разводе! Быть может, она уже и к юристам пошла, пока ты щёлкаешь клювом?!

Вздрагиваю от её проницательности. Жутко догадливая особа.

— Но что мне делать, мама? — невнятно бормочет Эйван. — Вилле не любит меня. Не лучше ли её отпустить?

— Идиот! — выплёвывает свекровь. — Ну вот точно мозгами пошёл в отца. Выплатишь обратно её приданое? Из каких запасов? Что насчёт Ингвара? Думаешь, твоя милая жёнушка не поднимет связи, чтобы его забрать?

— Может, так будет лучше?

Новый шлепок звучит ещё звонче.

— Нам нужна Вильгельмина. У вас уже получилась одна химера — получится и вторая.

— Ладно, — вздыхает муж, и я чувствую, словно в спину мне опять воткнули кинжал. — Что ты предлагаешь, её опоить?

— Этого мало, — тихо говорит свекровь, так что я едва улавливаю её слова. — Она как-то избавилась от огня в крови и ничего не ест. Догадалась похоже, стерва. Ну ничего, не будет есть — но дышать-то ей надо?

— Что ты задумала, мама?

— Расслабься, — мурлычет свекровь. — Тебе хуже от этого не станет. Может, удастся вылечить твою руку.

Внутри комнаты слышатся шаги, и мы с Лиссой спешим по отмостке, чтобы не оставить следов на газоне, ко входу.

— Всё ещё жалеешь его? — фыркает сестра. — Это не мужчина, а просто огрызок!

Я молчу, мысленно прощаясь с той иллюзией чего-то, похожего на дружбу, что возникла между нами с Эйваном, когда мы говорили на скамейке. Увы, из него никак не получится союзника.

— Аделаида собирается отравить весь дом, — напоминаю я. — Но как и когда?

— Плевать! — бойко отвечает Лисса. — Завтра утром нас тут уже не будет. А теперь пойдём готовиться.

Дом невероятно спокоен. Не знаю, что Веспула придумала насчёт разбитого окна, но труп она спрятала. И не зря — он нам ещё пригодится.

Благодаря Райдену у нас есть чёткий план. Ровно в пять вечера мы все собираемся в холле. Лисанна опасливо косится на Эйвана, но тот не делает поползновений в её сторону. Руби красуется перед зеркалом в чёрно-золотом платье, я поправляю воротничок на своём скромном наряде.

Веспула выводит Ингвара, чтобы тот попрощался с нами. На этот вечер он остаётся один под присмотром одной лишь гувернантки и других слуг. Я немного нервничаю, вспоминая, что последователи пылающего ока могут захотеть захватить сына, но меня успокаивает то, что мы вернёмся домой ещё до того, как ребёнку будет время ложиться спать.

Наконец, на лестницу выходит Аделаида, и мы все замираем. Больше всего свекровь напоминает клумбу. В её одежде отвратительнейшим образом сочетаются оранжевый и фиолетовый, и весь наряд покрывают аляповатые цветочки.

— Я взяла у алли Весс консультацию по нынешней моде в Вайшне, — радостно сообщает свекровь, чуть не отпихивая Руби от зеркала. — Ну разве не прелестно? Весенняя, свежая красота!

— Это… ослепительно, — произносит Эйван, с трудом сглотнув.

Я бы не смогла выразиться лучше. От такой красоты и правда можно ослепнуть. Если Аделаида введёт такую моду в Тамейне, страшно будет представить, как станут выглядеть приёмы.

Последний раз переглянувшись с Веспулой, которая учтиво кланяется и кладёт руки на плечи Ингвару, мы отправляемся к карете.

***

Поместье Салини поражает безвкусным великолепием, на фоне которого наряд Аделаиды смотрится, как родной. Я кошусь на уродливые статуи в пошлых позах, что украшают двор, и невольно задумываюсь: а не причастен ли Салини к отступникам? Впрочем, одного странного вкуса мало, чтобы обвинять его в чём-то.

Всё же держу ухо востро. Герцог тоже родственник императора, как и Аделаида, так что вполне может быть вовлечён в его дела.

Внутри обстановка ещё более аляповатая и помпезная. В Дахрааре такое не любят, предпочитая элегантную простоту. Герцог Салини — холёный дракон, чья юность уже встретила закат, отчего он отчаянно борется с любыми признаками старости — лично встречает гостей на широкой мраморной лестнице.

Я отдаю слуге свой плащ, а затем касаюсь застёжек платья на шее, освобождая себя от этого нелепого мрачного чехла. Тяжёлая ткань падает к моим ногам, и я предстою перед другими аристократами в воздушном лазурном наряде, идеально сочетающемся с платьем Лисанны. Наши причёски тоже перекликаются, как и изящные цветки, что мы заткнули за уши.

Это первый шаг в разрушении слухов о её