распутстве. Если её старшая сестра пожелала прийти на приём в парных образах, вряд ли она держит на младшую обиду. А уж соблазнение чужого мужа — скажем прямо, серьёзный повод обидеться.

Эйван удивлённо вскидывает брови, словно видит меня впервые. Я кокетливо улыбаюсь ему и беру сестру под руку. Салини поднимает руки, приветствуя нас, и даже спускается на несколько ступеней нам навстречу.

— Клянусь, от такой красоты можно и дар речи потерять! — восклицает он.

— Но вы не потеряли, — замечаю я с мимолётной улыбкой. — Выходит, мы недостаточно постарались?

Салини громогласно хохочет.

— Аллира дель Монрок, аллара Игельстрём, вы сегодня затмите всех!

— О, благодарим, аллор Салини, в этом и был план, — нежным голосом отвечает моя сестра.

Герцог приветствует родственников, даже Руби отвечает ему улыбкой, из чего я делаю вывод, что она не считает кузена опасным. Значит, пока что можно расслабиться.

Последний раз я ела утром, у Райдена, а в доме дель Монроков теперь не смею даже к предметам прикасаться. Что касается этого места, я сомневаюсь, что Аделаида приехала заранее, чтобы всё наполнить порошком из огненной хризантемы. Но всё же, взяв в руки бокал с подноса, я украдкой отрываю синий лепесток с цветка, что украшает мои волосы, и бросаю его в напиток.

Отпуская нас на приём, Веспула материнским жестом заткнула нам за уши по цветку. Руби — ярко-красный, мне — синий, а Лисанне — розовый. Каждый из них несёт определённые свойства, которые пригодятся нам этим вечером. Изначально все три были белыми, но колдунья поместила их в зелья, которые наполнили их магией, словно сосуды. Мой цветок — самый простой, он побелеет, если в напитке будут алхимические препараты или яд.

Эйван выразительно пучит на меня глаза, намекая, что жаждет моей компании. Мы с подругами поворачиваемся друг к другу с нежными улыбками и быстро меняемся цветами. Со стороны могло показаться, что мы поправили причёски — ещё одно доказательство того, что внутри семьи нет никаких ссор.

Руби уже собрала вокруг себя компанию давних обожателей, не теряющих надежду получить благосклонность грозы пиратов. Аделаида окружила себя компанией дракониц своего возраста, которым, видимо, рассказывает, насколько старомодно выглядят их платья. Я, как покорная жена, сопровождаю Эйвана, норовя ненароком склонить голову ближе к его, чтобы дразнящий аромат цветка достиг его ноздрей.

— Что ты творишь? Что за фокусы с переодеванием? — быстрым шёпотом спрашивает муж.

— Тебе не нравится это платье? Его выбрала Лисса.

— На тебя пялятся все мужчины!

В самом деле, пусть основной удар на себя принимает Эйван, до драконов вокруг тоже доходит аромат зелья, скрытого в красном цветке. И это нам на руку — сегодня все должны подумать, что я просто сногсшибательна.

— Не все. Вот те, видишь, пялятся на Руби.

На Эйване легко можно вскипятить. Веспула утверждала, что он достаточно поражён льдом, чтобы любые зелья действовали на него так же эффективно, как на человека без внутренней магии. Но всё же я не ожидала, что любовный эфир настолько взбудоражит его кровь.

Музыканты открывают танцевальный вечер. Правила, как всегда, просты: не танцевать больше двух танцев подряд с одним партнёром, если это не твой спутник, не отказывать в танце без причины, не портить атмосферу вечера молчанием или мрачным лицом. Скажу, мой муж нарушает последнее без зазрений совести, ибо едва заканчивается первый танец, который я вынуждена танцевать с ним, как мне поступают бесконечные приглашения на следующий.

И почему Эйван решил, что я его вещь, которую можно обернуть тряпицей от чужих глаз?

Герцог сразу замечает дурное настроение своего кузена, и, желая поддразнить, приглашает меня на следующий танец. У меня нет причин ему отказывать, тем более что беседа с главным сплетником империи может быть весьма полезна.

— Что заставило вас так расцвести? — спрашивает Салини, умело кружа меня в танце.

— Быть может, любовь моего супруга? — улыбаюсь я, опуская ресницы.

— О, ваш юмор потрясающ, — хохочет Салини. — Все эти годы его любовь заставляла вас выглядеть лишь тусклее с каждой новой нашей встречей. Но сегодня я вижу истинную дочь Дахраара. Постыдно, что кузен не ценил красоту своей супруги все эти годы. И теперь довёл дело до развода.

Моё лицо непроницаемо. Я прекрасно понимаю, что хитрый змей ищет подкрепление для сплетни. Салини достаточно откровенен, чтобы спрашивать такое в лоб — он жаждет увидеть мою реакцию. Но не получает её.

— Развода? — спрашиваю я насмешливо. — И какова же его причина?

— Ну как же? Говорят, Эйван и некая платиновая блондинка роскошного вида, похожая на вас, посещали городской дом дель Монроков и провели там несколько часов.

— Простите, мой дорогой герцог, почему же это должно привести нас к разводу? Да, мы с Эйваном любим пошуметь, потому встречаемся иногда в доме, где над нами не бдит ваша тётушка, моя любимая свекровь.

— Хотите сказать, это были вы? Инкогнито проникали в собственный дом? — скептично тянет герцог.

— Неужели я так не подхожу на роль роскошной блондинки? — насмешливо спрашиваю я.

Конечно, он дракон, и чары цветка не могут соблазнить его на ровном месте, но их хватает, чтобы я казалась ему исключительно очаровательной. Он широко улыбается.

— Имейте в виду, прекрасная аллира, ваши с Эйваном игры вызвали волну сплетен.

— О, каких же?

— Якобы слуги ден Аделей услышали от ваших слуг, что в доме была ваша сестра.

— Лисанна? — переспрашиваю я иронично.

Мы одновременно поворачиваем головы в её сторону, и я едва сдерживаю смех. Нежно-розовый цветок за ухом создаёт вокруг Лиссы особое сияние, будто к нам на землю ступила богиня. Лисанна кажется настолько непорочной, что в пору назвать её святой. К этому небесному дитяти кажется невозможным испытывать хоть какое-то влечение, кроме разве что отчаянного желания защитить её от грехов этого мира.

Веспула превзошла сама себя. Первой её идеей было просто сделать Лиссу невзрачной, но мы решили, что репутация серой мышки из Дахраара послужит ей ничуть не лучше, чем соблазнительницы мужа родной сестры. И тогда наша колдунья вдруг бросилась к книгам и обнаружила рецепт зелья, которое в древности использовали наложницы, чтобы обмануть проверку на невинность. Веспула усовершенствовала его на ходу и получила вот такой результат.

— О, — изумляется Салини. — Я слышал, что гостья из Дахраара обладает внешностью ангела, но и предположить не мог, что это настолько буквально. Кажется, я понимаю, почему сплетники желали её опорочить.

— Люди ужасно завистливы, — вздыхаю я, останавливаясь вместе с музыкой, но не спешу выпускать герцога из своих когтей. — Надеюсь, мы во всём разобрались.

Говоря это, я приседаю в низком реверансе, пытаясь