— Багаж не беру, — невозмутимо заявил старик. — Вы молодые, сами несите. Прошу за мной, машина на улице.

Он направился к выходу, не оборачиваясь.

— Ну, ты и дура, — прошипела Наташа, стараясь, чтобы старик не услышал. — Вот что мы теперь будем делать? Он там наверняка один из главных, нажалуется на тебя, и я вместе с тобой под раздачу попаду.

Маринка чуть не плакала от досады. Это ж надо было так проколоться в первые же минуты!

— Да ладно, — пробормотала она, — сама знаю. Ты еще меня пинать будешь… Может, все обойдется, и окажется, что он никакой не главный, а просто шофер. Тогда пусть жалуется сколько угодно.

— Ага, шофер, — злорадно поддакнула Наташа. — Чего ж тогда он на собеседовании сидел? Мариш, надо извиниться перед ним. Вот прямо сейчас, пока мы не доехали до этой базы и он никому не рассказал.

— Еще чего! — вспыхнула Маринка. — Ты хочешь, чтобы я перед этим старым сморчком извинялась? С какого перепугу-то? Да я перед родной матерью ни разу в жизни не извинялась, а уж перед этим…

Наташа подумала, что крайне неосмотрительно было бы считать старым сморчком человека с такой памятью. И с такими невероятными глазами. Но объяснять подобные вещи Маринке — дело бесполезное. Только время тратить.

— И вообще, за что я должна извиняться? — продолжала шепотом возмущаться подруга. — Что я сделала такого, за что нужно извиняться? Назвала старого деда «дедушкой»? И теперь что, за это в тюрьму сажают?

— Ты ему полицией пригрозила.

— И что? — Маринка почувствовала себя увереннее и повысила голос. — Это тоже нельзя? Это теперь преступление? Я увидела, как к моей подруге пристает незнакомый человек, и…

У Маринки всегда мгновенно находилось сто объяснений и тысяча оправданий, и заставить ее испытать чувство вины невозможно по определению, а о том, чтобы извиниться, даже речи быть не могло. Наташа иногда завидовала такому ее умению чувствовать себя правой в любой ситуации. Но сейчас ей было отчего-то очень обидно за старика, который был с ней «одной крови», и впервые в жизни захотелось, чтобы Маринка поняла, что неправа.

— Он не незнакомый человек, — строго проговорила Наташа. — Он с тобой разговаривал несколько дней назад. Ты должна была его запомнить и узнать. А ты не запомнила и не узнала. Если у тебя плохая память и слабое внимание, ты можешь не пройти испытание. И тогда не попадешь на основное мероприятие. А у тебя план. Поэтому ты не должна рисковать. Надо извиниться, Мариш.

— Не буду, — огрызнулась та.

У самых дверей, ведущих на улицу, толпа сгустилась, идущему впереди старику пришлось замедлить шаг, и расстояние между ним и девушками сократилось, так что на всякий случай голос пришлось понизить до едва слышного шепота.

— Если ты не хочешь извиняться, тогда я сама это сделаю, — заявила Наташа. — За тебя. Я не могу, понимаешь? Мне стыдно.

— Вот блин! А тебе-то за что? Это ж я накосячила, а не ты.

— Ты накосячила, а я промолчала. Я так не могу, Маринка.

— Промолчала — и молодец. Молчание — золото.

— Промолчи — попадешь в стукачи, промолчи — попадешь в палачи, — Наташа машинально произнесла вслух первые же пришедшие на ум слова из песни Галича.

— Чего-о? — протянула Маринка.

Ну да, для нее эти тексты — китайская грамота, «дурацкие песенки», слушая которые жизнь не построишь. А может быть, подруга права?

Они оказались на улице, вернее, на площади перед аэровокзалом. Уже стемнело, время к полуночи, и теплый вечерний воздух казался особенно вкусным после «задышанного» множеством людей кондиционированного воздуха в терминалах и в салоне самолета. Наташа решила, что им придется еще долго идти до машины и времени на разговор с Маринкой у нее достаточно, однако старик почти сразу подошел к большому черному джипу и открыл водительскую дверь. Маринка тут же забыла о назревающем конфликте.

— Блииин! — восхищенно протянула она. — Шикардос! А ехать далеко?

— Смотря как считать, — отозвался он. — По московским меркам — близко, по местным — далеко.

Маринка собралась было сесть впереди, рядом с ним, но старик посмотрел остро и как-то насмешливо.

— Будьте любезны, дамы, займите места на заднем сиденье.

— А почему мне нельзя сесть впереди? — сердито уперлась Маринка.

Наташа молча заняла место сзади.

— Потому что я так сказал, — невозмутимо отрезал старик.

«Так больше нельзя, — подумала Наташа. — Сейчас начнется… Нужно спасать ситуацию».

— Извините, пожалуйста, как вас зовут? — обратилась она к старику.

Маринка, пыхтя, запихивала свою набитую одеждой сумку в открытый багажник. Старик уже сидел за рулем и не делал ни малейшей попытки оказать помощь пассажирке.

— Меня зовут Назаром Захаровичем. Это для твоей подруги, — ответил он как-то непонятно.

— Для подруги? — переспросила Наташа.

— Да, для Марины. А для тебя — просто «дядя Назар». Меня так зовут все, кому я это позволяю.

«Значит, все-таки обиделся, — удрученно подумала Наташа. — Маринка не попадает в число тех, кому он «позволяет». А я, выходит, попадаю. Вдруг она обидится? Как нехорошо выходит: он обижается на Маринку, а Маринка — на меня. Кругом одни обиды».

Маринка наконец уселась рядом, и машина тронулась.

— Назар Захарович, извините нас, пожалуйста, так неловко вышло. Мы растерялись, наверное… — промямлила Наташа.

— Ну, ты-то, дочка, не растерялась, — со смешком ответил Назар Захарович. — Да и подружка твоя тоже, сразу сообразила, что надо возвращаться и спасать тебя от старого сладострастника, даже полицию позвать собралась. Нет уж, растерянностью тут и не пахнет. Но ставлю тебе жирный плюс за то, что готова извиняться, хотя и не виновата.

— А мне минус, да? — с вызовом спросила Маринка. — Это у вас уже второй тур начался? Баллы выставляете?

Старик не ответил, и Наташа вдруг испугалась. Сама не понимала, чего, но испугалась сильно. Было в этом деде Назаре Захаровиче что-то необъяснимое и пугающее.

— Сериалы любите смотреть? — неожиданно спросил он.

— Да, — хором ответили девушки. — А что?

— Тогда угадайте, над каким эпизодом я смеялся больше всего? Кто угадает — тому два плюса поставлю. Даже три, так уж и быть.

Наташа недоуменно переглянулась с подругой.

— Вы хоть наводку дайте: какой сериал? Наш, российский, или какой?

— Наводку дам: американский.

— Комедия? Или боевик? — продолжала допытываться Наташа, которая, в отличие от Маринки, комедии не смотрела вообще, а вот боевики и криминальные сюжеты — с удовольствием.

— Не комедия и не боевик.

— Про любовь?