После первого, показался второй, потом еще и еще. Сейчас в этом не было сомнений. Это были следы, и человек, который их оставлял, шел к метамфетаминовому гаражу и трейлеру. Следы белой паутины были и на паре стволов деревьев, каждый формировал расплывчатый контур руки, как будто кто-то касался их или наклонялся к ним, чтобы отдохнуть или прислушаться. Что, собственно, это было за дерьмо? Если Эви Блэк оставила следы паутины и отпечатки пальцев здесь, в лесу, как получилось, что в полицейской машине Лилы не было никаких следов?

Лила шла по следам вверх по холму, затем вниз в своего рода узкое углубление, которое деревенские ребята, такие, как Уилли Берк называли тормоз или свисток, а затем на другой холм. Здесь деревья были толще — небольшие сосны боролись за пространство и солнечный свет. Волокна паутины свисали с некоторых веток. Она сделала еще несколько снимков на свой телефон и двинулась дальше к силовым опорам и яркому солнечному свету впереди. Она нырнула под низко свисающие ветви, шагнула на поляну, и просто замерла. На мгновение вся ее усталость была сметена изумлением.

Я этого не вижу, подумала она. Я заснула, может быть, в полицейской машине, может, в трейлере Трумэна Мейвейзера, и мне это снится. Должно быть, потому что ничего подобного не существует ни в Трехокружье, ни к востоку от Скалистых гор. Ничего подобного не существует нигде, на самом деле, только не на земле, только не в эту эпоху.

Лила застыла на краю поляны, вытянула шею, глядя вверх. Стаи мотыльков трепетали вокруг нее, коричневые в тени, казалось, превратились в радужно золотые в свете предзакатного солнца.

Где-то она прочитала, что самое высокое дерево на земле — красное дерево — было чуть ниже четырехста футов.[140] Дерево в центре поляны, казалось, было выше, и оно было необыкновенным. Оно не было похоже ни на одно дерево, которое она когда-либо видела. Ближайшими к нему были баньяны,[141] которые она и Клинт видели в Пуэрто-Рико в их медовый месяц. Эта… штуковина… возвышалась на большом подиуме корявых корней, самый крупный из которых был толщиной в двадцать или тридцать футов.[142] Основной ствол состоял из десятков переплетенных стволов, с которых свисали огромные ветви с папоротниковыми листьями. Дерево, казалось, светилось, окруженное аурой. Возможно, это была иллюзия, вызванная тем, как предзакатное солнце мелькало сквозь щели в скрученных секциях ствола, но…

Но это все было иллюзией, не так ли? Деревья не вырастали до пятисот футов, и даже если бы это было — если бы это было на самом деле — она должна была увидеть его от трейлера Мейвейзера. Терри и Роджер должны были видеть его. Уилли Берк тоже.

Из облака папоротникообразных листьев, где-то в вышине, в небо сорвалась стая птиц. Они были зелеными, и сначала Лила подумала, что это попугаи, только они были слишком маленькими. Они полетели на запад, образуя V-подобную утиную стаю, Боже сохрани — и пропали.

Она потянулась за наплечной рацией, нажала прием и попыталась вызвать Линни. Она не услышала ничего, кроме устойчивого шума статических помех и не очень этому удивилась. Не удивилась она и тогда, когда красная змея толщиной больше одного из накачанных бицепсов Ван Лэмпли и, по крайней мере, три ярда[143] длинной, выползла из вертикального раскола в сером стволе удивительного дерева. Раскол был такой же большой, как дверной проем.

Змея подняла свою лопатообразную голову в ее сторону. Черные глаза смотрели на нее с холодным интересом. Язык испытал воздух, затем скрылся. Змея быстро скользнула вверх по стволу дерева и свернулась вокруг ветки в ряд аккуратных петель. Её голова начала раскачиваться словно маятник. Немигающие глаза все также рассматривали Лилу, теперь с головы до ног.

Из-за дерева раздался низкий рык, и из тени вышел белый тигр, его глаза были ярко-зелеными. Где-то в поле зрения расхаживался павлин, тряся своей головой, распуская свой яркий хвост, издавая шум, похожий на один смешной вопрос, повторяющийся снова и снова: Хау? Хау? Хау? Хау? Мотыльки кружились вокруг него. Семья Лилы владела иллюстрированным Новым Заветом, и кружащие насекомые всегда заставляли ее думать о короне над Иисусом, младенцем, лежащим в яслях.

Красная змея сползла с ветки, опустилась на последние десять футов и приземлилась между павлином и тигром. Втроем, они пошли к Лиле, стоящей на краю поляны: рычащий тигр, ползущая змея, скачущий и гогочущий павлин.

Лила почувствовала глубокое облегчение: Да. Да. Это был сон — это определенно был сон. Должен был быть. Не только этот момент, и не только Аврора, но и все остальное, все, начиная с весеннего заседания Комитета по учебной программе Трехокружья, в аудитории Кофлинской старшей школы.

Она закрыла глаза.

3

Вступление в Комитет по учебной программе было задумкой Клинта (что было иронично; в конце концов, он сам себе вырыл яму). Это было еще в 2007 году. В Вестнике Трехокружья вышла статья об отце ученицы начальной школы в Кофлине, который был решительно настроен, изъять из школьной библиотеки книгу Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет.[144] Он ссылался на то, что это «проклятая атеистическая брошюрка». Лила не могла поверить. Она обожала роман Джуди Блум, будучи тринадцатилетней, и тесно привязывала его к описанию, каково это быть девочкой-подростком, когда взрослые маячат перед вами, словно вы стоите перед каким-то странным и страшным новым городом, и требуют, чтобы вы прошли через ворота, хотите вы этого или нет.

— Мне очень нравится эта книга! — Сказала Лила, передавая газету Клинту. Она вытащила его из привычной мечтательной дремы, с которой он сидел за столом и глядел сквозь стеклянные двери во двор, слегка потирая пальцами левой руки костяшки правой. Клинт взглянул на статью.