— К перелазу вроде пошли, — проговорил Вавула.

Дозорный, что смотрел за рекой, крикнул:

— За Окой они показывают какие-то знаки. А главный их зарубил кого-то.

Дедил сказал:

— Это приближенный к беку человек подал знак к отходу.

— Есть вопрос, отец, — Вавула приблизился к Дедилу.

— Спрашивай.

— Дозволь взять два десятка и пойти следом за бележами. Как раз у перелаза догоним и перебьем на переправе.

— Нет, — запретил Дедил, — кто знает, сколько их уходит. А если встанут у перелаза и будут ждать погоню? И тогда эти перебьют твои десятки с тобой вместе. В поле они сильнее нас.

— Жалко. Надо было побить их всех тут.

— Ты слишком горяч. Сходи к Ведане, покажись, что жив, а заодно передай Кобяку и Сергуну, чтобы посчитали павших и раненых.

— Подчиняюсь не отцу, но вождю.

— И правильно.

Вавула пошел на городище. По пути передал приказ вождя. Зашел в полуземлянку:

— Ведана.

Она тут же выбралась наверх, повисла на шее мужа:

— Живой! Я так боялась за тебя!

— Живой, Ведана, да мы, почитай, все целы. Не прошли чужаки в городище. А вот мы их побили много.

— Ну и добре.

Подошел Коваль:

— О! Уже вместе, всегда ты, Вавула, опережаешь меня.

— Что у вас на востоке?

— Да то же, что и у вас, и у Сергуна.

— Наших погибло много?

— У нас двое. Были бы стрелы обычные, остались бы целы, а так… жалко мужиков. А у вас?

— Все живые.

— То добре.

Коваль повернулся к Ведане:

— Не ведаешь, где Алена? Там, где оставил, ее нету.

— Да тут она, как горящие стрелы полетели на городище, ко мне перешла.

Из полуземлянки, услышав знакомый голос, выбежала Алена и тоже бросилась к мужу.

— Ну все, Алена, все, — гладил ее по волосам Сидор, — все закончилось, надавали мы чужакам так, что пыль столбом.

Алена закрыла рот Ковалю длинным и страстным поцелуем. Вавула и Ведана отвернулись.

Шамат сидел на ковре, которым был застелен топчан, смотрел на колыхающийся полог полевого шатра. Рядом Ильдар Хамзаят, вокруг шатра — верные нукеры.

Солнце клонилось к закату, когда подошла сотня бая Каира.

Последний зашел в шатер, снял шлем, вытер пот со лба.

Бек взглянул на вошедшего:

— Сколько у тебя осталось людей, Каир?

— Шесть десятков. На перелазе пала полусотня Баглара. Ты не дал мне атаковать полян, я исполнил приказ, отошел. Что со второй полусотней Баглара, я не знаю. И что с самим баем и сотней Абашиза и Каплата, тоже.

— Каплат потерял всех своих людей, Абашиз половину, про Баглара и я ничего не знаю. Узнаем, как подойдет Абашиз. Присядь.

Каир опустился на топчан, один из нукеров принес ему прохладного кумыса, бай с жадностью выпил целую чашу.

Хамзаят оповестил о выходе отряда Абашиза.

Шамат велел:

— Баю сюда зайти, воинам и коням — отдых.

Явились бай Гузир Абашиз и бай Месир, зашел Ильдар Хамзаят.

Шамат спросил у Абашиза:

— Где Каплат, Баглар?

Абашиз вздохнул:

— Нет их больше. Баглар погиб в атаке, а Каплат…

Абашиз рассказал о «волчьей» яме.

— Таких ям проклятые поляне нарыли у берега и схоронили так, что мы их не заметили.

Шамат покачал головой:

— Ладно, Баглар, он хоть, как воин, в бою пал, а Каплат попал в яму, как зверь неразумный. Плохая смерть. Душе его плохо придется. Сколько у тебя осталось людей?

— Полусотня, не более.

— Полусотня… Сотня у Каира, полусотня у Месира. Две сотни осталось. Из пяти. А полянам хоть бы что. Тяжкий путь назад предстоит нам, баи.

— Что поделать, так случилось.

— На мне вина. В ауле будете нового вождя выбирать.

Сказав это, Шамат внимательно посмотрел на баев и десятника личной охраны.

Абашиз воскликнул:

— О чем ты говоришь, бек? Твоей вины в неудаче нет. Если и есть виновные в том, что мы проиграли полянам, то это все мы — баи-сотники. Разве я не прав?

Все единодушно ответили:

— Так, бай Абашиз.

— Благодарю, мои верные баи, — опустил голову Шамат, изображая удрученность, но на самом деле радуясь словам своих подчиненных. Его поддержали влиятельные баи. Значит, власть в племени останется за ним. Это теперь главное.

Он поднял голову:

— Нельзя нам говорить в Хазарии, что побили нас три рода полян. Иначе нас всех ждет позор. Надо представить так, будто наше возвращение с огромными потерями — удача великая, так как у городища нас будто встретили не мужики, а большая, в тысячу воинов, рать здешнего воеводы. И мы сумели выстоять. Мы разбили полян, но и сами потеряли много воинов. Если скажем так, будет нам почет и слава, а правду не узнает никто, если только не проговорятся воины. Их надо научить. Если не желают позора, пусть рассказывают дома о большом сражении. Потом все забудется, и мы вернемся сюда, пополнив наши сотни. Мы вернемся и разорим это городище до основания. Поляне ответят за свою дерзость. Что скажете, баи?

Голос подал Каир:

— Так и следует поступить. Теперь ясырь, взятый сотней Каплата, станет общей добычей. Разделим его между оставшимися воинами. Предупредим, и они будут говорить то, что мы им велим. Надо поступить, как говорит бек.

— Что скажут другие? — Шамат обвел взглядом остальных.

Все согласились.

Хамзаят видел погребальный курган у бывшего села Рубино. По окончании молитвы помощник бека и его телохранитель предложил:

— Снесем это святилище полян?

— Нет, — резко ответил бек, — еще успеем, когда вернемся. А сейчас трогать курган нельзя. Мы оставим здесь, в земле полян, многих из наших воинов. Если мы тронем этот курган, поляне надругаются над ними.

— Многих забрала река.

— Тут мы бессильны. Река взяла, в реке пусть и остаются. Главное, души воинов уже на небе, в светлом мире.

Ночь простояли остатки войска Шамата в поле за бывшим селом Вабежа. Ночь за ними смотрели дозорные из крепости Вольное.

В городище шла работа. Мужики выбрасывали головешки от сгоревшей городьбы на западе, расчищали ров, запрудив его из реки. Убирались в селении. Работали сменно: половина трудилась у стен, другая отдыхала по домам.