– Буду только признателен. Только это называется «Палладио», часть первая, композитора Карла Дженкинса. Ее не только Вагнеру, даже Вивальди приписывали, хотя это лишь современная стилизация под музыку времен барокко.

Бармен наставил указательный палец, как пистолет, на мужчину и широко улыбнулся:

– Один – один! Браво! Присаживайтесь, сейчас вам будет подан самый лучший шоколад на свете!

Феликс с Ариной присели за столик друг напротив друга. Мужчина зачем-то разгладил светлую скатерть, отодвинув в сторону стеклянную рюмку, вилку, нож с закругленным острием, и протянул руку девушке. Она вложила пальцы в его холодную ладонь и тихо произнесла:

– Я не могу работать в нашем агентстве.

– Почему? – Феликс снял очки и положил на стол. – Что тебя испугало?

– Я получаюсь это… – девушка нервно рассмеялась, – слабое звено, вот! Не гожусь для таких серьезных, ответственных дел, правда. Я должна сидеть в своей библиотеке и не выходить никуда. Так всем будет лучше.

Бармен принес чашки с дымящимся шоколадом, стакан воды, вернулся за стойку и включил музыкальную систему на полную громкость.

– Кто тебе сказал такую чушь? – Феликс склонил голову, пытаясь поймать ее взгляд, но девушка разглядывала скатерть.

– Просто мне нужно жить одной, – с упрямством продолжала она, – так меньше вреда. Музыка какая мрачная… и тревожная… Можно другую поставить?

– Посмотри на него, – Феликс указал подбородком на бармена за стойкой. Запрокинув голову, закрыв глаза, тот самозабвенно покачивался в такт мелодии. – Разве можно портить человеку удовольствие с утра?

Арина улыбнулась, взяла чашку с остывающим шоколадом, но не успела пригубить, как со стороны единственного занятого стола в углу донеслись выкрики:

– Это что за музло такое! Кто поставил?!

– Да тот, прилизанный заказал!

– Бармен, убери!

Услышав это, Арина испуганно сжалась и втянула голову в плечи, словно ожидая удара. Обрезанные по скулы волосы цвета шампанского упали, прикрывая ее лицо.

– Ты чего? – Феликс удивленно приподнял одну бровь.

– Не надо было сюда приходить, – тихо проговорила девушка. – Вы представляете, какой странной им кажется наша пара? Давайте уйдем отсюда.

– Кому – им?

– Той компании в углу, да и бармену тоже.

– Почему нам должно быть интересно, что им кажется? Бармен, между прочим, гораздо страннее нашей пары, так что все на своих местах. Пей свой шоколад.

Феликс взял со стола нож и принялся поглаживать кончиками пальцев его нелепое тусклое лезвие.

Одну мелодию сменила другая. Скрипки словно повели невидимого господина шаг за шагом, походя разрывая души всех, кто попадался на узеньких улочках…

– Ох, – выдохнула Арина, отбрасывая волосы с лица и поднимая взгляд, – как сильно звучит. Что это за музыка?

– Пусть она будет называться «Танго смерти», – улыбнулся Феликс.

Тут из угла снова понеслись выкрики:

– Да они оборзели совсем! Сейчас сам сменю репертуарчик!

Из-за стола приподнялся здоровенный лохматый детина.

Феликс взял в руку дрожащие пальцы девушки, заглянул в ее васильковые глаза и тихо спросил:

– Чего ты боишься, Арина? Чего я не знаю?

После, не меняя позы, метнул нож. Закругленное тупое лезвие вошло почти по рукоятку в деревянную колонну, пришпилив к ней кудри оратора. Пьяный смех за столом моментально стих.

Сделав глоток остывшего шоколада, Арина подняла взгляд на Феликса. Тот смотрел куда-то поверх ее головы. К столику подошел человек из компании – крупный, коротко стриженный загорелый мужчина в черной рубашке.

– Я вас слушаю, – в голосе Феликса отчего-то прозвучала усталость, – внимательно.

– Ты знаешь, кого ты сейчас обидел? – сказал мужчина, опираясь ладонями о край стола рядом с Ариной, словно не замечая ее присутствия. – Ты знаешь, что сейчас тут будет?

– Конечно, – кивнул Феликс. – Сейчас тут будет звучать третья композиция, называется «Полет валькирий», композитора Вагнера.

Опустив глаза, Арина одним пальцем пододвинула Феликсу второй нож, оставшийся на столе. В ответ тот лишь улыбнулся и расстегнул пару верхних пуговиц пиджака.

– Ты кто такой вообще? – Мужчина наклонился, заглядывая в лицо Феликса. – Откуда взялся такой умный, дерзкий такой?

Послушав акцент собеседника, Феликс вдруг произнес на смеси древнегреческого и турецкого:

– Ндеморфон ен то Сохум то фтинопорон, се енан минан ерхундан ке та хапсиа! – И тихонько напел: – Хапсиа, хапсиа, фатестен шкил педиа, ке ндеморфа майревята, и яям и Эвдокия!

Мужчина замер, потом его густые черные брови поползли вверх, и лицо расплылось в улыбке:

– Откуда так хорошо понтийский язык знаешь?

– В душе я немножечко грузинский грек, – с усмешкой ответил Феликс.

Мужчина представился и спросил разрешения сесть за стол. Они с Феликсом вполне миролюбиво начали разговаривать на понтийском языке, но Арина все равно сидела, сжавшись и опустив голову.

Вскоре в углу возобновились выкрики и оскорбления в адрес Феликса и его спутницы. И вдруг кто-то швырнул в их сторону пустую бутылку из-под водки. Она пролетела через весь зал и чуть не угодила в голову Феликса, но тот, не глядя, поймал ее одной рукой и поставил на стол. На мгновение все смолкло, замолчала пьяная компания, закончилась музыка. Но пауза была короткой. Зазвучал «Полет валькирий», из-за стола выскочило пятеро взбешенных мужчин разного телосложения и степени опьянения. У нескольких в руках сверкнули ножи, у других – травматы. Феликс с Ариной одновременно вскочили со стульев. Девушка отбежала к концу барной стойки, а Феликс пошел на нападавших. По сути, он лишь защищался, стараясь не покалечить людей.

Глядя на развернувшуюся битву радостно загоревшимися глазами, бармен улыбнулся, распахнул руки и принялся танцевать за стойкой под музыку Вагнера. Краем глаза парень заметил, что отражения девушки в зеркалах на колоннах словно разбежались сами по себе, будто десятки одинаковых фигурок в черных брючках и синих кофточках мелькнули и разошлись по зеркальным поверхностям каждая своей дорогой.

Спрятавшись в полумраке у края барной стойки, Арина смотрела, как ее директор вынужден противостоять толпе разгоряченных вооруженных людей. Их понтийский собеседник так и сидел за столом, не вмешиваясь. Широко раскрытые васильковые глаза девушки вдруг сделались стеклянно-пустыми, ресницы медленно опустились, Арина зажмурилась, подняла руку, сжимая пальцы в кулак, и будто ударила кого-то невидимого. И тут же ее отражения в зеркалах задвигались. Кто-то медленнее, кто-то быстрее, тоненькие девушки в черных брючках и синих кофточках вышли из глубины зеркального пространства к стеклянной преграде, размахнулись и… что есть силы ударили кулаками по стеклу. Одно за другим стали разлетаться зеркала, словно взрываясь изнутри. Осколки полетели шрапнелью и стали сечь руки, спины, лица… Хлынула кровь. При виде красной жидкости Феликс вдруг замер. Он был неподвижен лишь пару мгновений, но за это время в нем успели произойти разительные перемены: синие глаза потемнели, наливаясь чернотой с багряными отблесками, лицо залила ослепительная белизна, бледные губы покраснели и сделались похожими на свежую рану. Феликс резко сжал пальцы правой руки, и из массивного перстня на указательном пальце с тугим щелчком выскочил золотой коготь. Увидав это, понтиец, сидевший за столиком, вскочил и бросился на Феликса. Он первым на пол и упал, лишь чудом не получив кольцом по горлу.