Ага, представляю себе эту новую категорию специалистов — Силовиков-Косметологов или Силовиков-Пластических хирургов.

— Так вот, что касается вашего Источника… Кстати, вы знаете о его совершенно нетрадиционном расположении? — спросил меня Вильям Карлович.

— В районе сердца? — Вопросом на вопрос ответил я.

— Так вам уже это диагностировали эту уникальную ситуацию. — Как должное воспринял мой ответ доцент Шильдкнехт. — Тем лучше — меньше объяснять. Так вот, в свое время, занимаясь изучением древних мифов, сказок и легенд, я обратил внимание на одну закономерность, повторяющуюся практически у любого этноса — это наличие божеств, умирающих с завидной регулярность, а затем с такой же регулярностью воскресающих. Ранее, еще до повторного обретения Силы…

— В смысле, повторного обретения? — этот момент я как-то не понял. — А что, они куда-то исчезали?

— Вы меня удивляете в очередной раз, Гасан Хоттабович! При всем вашем знании истории — не каждый товарищ сумеет вспомнить хотя бы пару имен древнеегипетских богов…

— Хм, трудно вспомнить, когда не знал, — пожал я плечами.

— Ну, да, в этом вы правы, — согласился Вильям Карлович. — После четырех классов «церковно-приходской» наивно требовать большего!

— Читать-писать умеют — и то хлеб!

— Та вот, несмотря на все ваши знания, вы удивляетесь абсолютно элементарным вещам!

Да, блин, палюсь ведь не по-детски! Ну, а как мне еще адаптироваться и социализироваться в этом безумном мире. Плевать, пусть что хочет, то себе и думает! Моя задача побыстрее усвоить новый материал, инициализироваться и обрести Силу! А каким способ способом — дело десятое!

— Но это не страшно! — обнадежил меня доцент. — Этот момент мы будем подробно разбирать на моих лекциях! Он входит в программу, подготовленную и утвержденную Наркомсилом.

— Хорошо, я подожду. Так что там с вашими исследованиями?

— Так вот, — стартанул историк прямо с того где и остановился, — ранее, еще до повторного обретения Силы, все эти древние мифы, эпосы и саги считались обычными сказками, не имеющими ничего общего с действительностью! Однако, после того, как Сила стремительно ворвалась в нашу жизнь, эти сказки начали принимать в расчет даже самые передовые ученые того времени. Все наперебой кинулись на поиски древних забытых знаний, и некоторые в этом нимало преуспели! В основном — потомки знатных аристократических семей, как оказалось, «пробудиться» удается в этой жизни далеко не каждому!

— Да, имею некоторое представление на этот счет…

— «Естественный отбор» у вас, конечно, начитывать не будут, но я постараюсь хотя бы вскользь коснуться этого вопроса, — пообещал Вильям Карлович. — Если вам интересна эта тема.

— Буду премного благодарен…

— Не стоит, Гасан Хоттабович! — отмахнулся доцент. — В принципе, если я и отвлекусь, то ненамного. Ох! — Переполошился историк, взглянув на вытащенную из кармана жилетки серебряную луковицу старинных часов. — Нас уже в классе, наверное, потеряли. А об изменениях Источника мы свами сможем и вечерком поболтать за «чашкой чая». — И Вильям Карлович сделал недвусмысленный жест рукой, известный любому алкашу.

— Боюсь, что у меня на вечер немного другие планы…

— Какие же? — разочаровано протянул старичок, которому, видимо, не терпелось отблагодарить меня за подкинутую идею. — Я могу вам помочь?

— Думаю, что вам будет несколько неприятно, — максимально тактично произнес я, — а мне — не совсем удобно. Вечером мне придется грести лопатой, простите, Вильям Карлович, натуральное дерьмо в нашем общественном туалете. Залет и наказание — не это ли квинтэссенция курсантской службы? — философски заметил я.

— Это возмутительно! — Вильям Карлович даже покраснел от негодования. — Заставлять почтенного человека чистить общественный туалет? Да это просто ни в какие ворота… Я сейчас же отправлюсь к начальнику училища генерал-майору Младенцеву! И потребую, слышите! Потребую, чтобы он срочно наказал того ублюдка…

— Вильям Карлович, не надо! — попытался остановить я «раздухарившегося» старичка. — Успокойтесь! Я сам разберусь со всеми проблемами! Уж не мальчик давно!

— Точно разберетесь? — продолжая сердито сверкать глазами за линзами очков, уточнил он.

— Точно! И не надо за меня так переживать! Я и сам за себя постоять умею! Лучше пойдемте в класс — мы с вами и так засиделись.

— Пройдемте, мой друг, — не стал спорить доцент, — надо все-таки вложить немного знаний в некоторые буйные головы!

— Согласен, — произнес я, поднимаясь с лавки. — Ученье свет, а неученых — тьма!

Старичок, весело улыбнулся моей бородатой шутке и его праведный гнев куда-то испарился. Мы вместе неспешно посеменили по направлению к учебной аудитории.

В классе за наше отсутствие навели идеальный порядок: поставили на место сдвинутые парты и лавки, на специальной полочке у доски лежал большой кусок мела и мокрая тряпка, да и сама доска была протерта начисто, без единого белого развода. Что сказать, сумел себя преподнести ученикам Вильям Яковлевич! Прямо как у Пушкина: «Он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог». А уважение в нашем мире (да, в общем-то, и в любом другом) дорого стоит!

Мы расселись по своим местам: историк за преподавательский стол, а я за свою парту. В классе за это время никто не проронил ни слова — стояла прямо-таки гробовая тишина. Ни один из курсантов не желал испытывать на своей шкуре неудовольствие «страшного в гневе» Силовика-Тератоморфа. А то еще и «не расколдует» после уроков!

— Извините, ребятки, за небольшое опоздание! — Сходу извинился доцент, вновь утыкаясь носом в раскрытый журнал. — Несмотря небольшую задержку, я отпущу вас с урока вовремя, как это и предусмотрено расписанием.

Но даже и после этого жизнерадостного утверждения в классе продолжала стоять гробовая тишина — слышно было, как одинокая муха бьется в оконное стекло.

— Что ж, товарищи курсанты, давайте для начала познакомимся. Меня фамилия Шильдкнехт, если кто не запомнил, или у него есть некие трудности с запоминанием имен — запишите! Шильд-кнехт! — по слогам произнес он. — Если перевести с немецкого — это означает «знак воина»!

А ему идет эта фамилия — уж очень «боевой» старичок.

— Вильям Карлович! — продолжил историк. Запомнили, товарищи курсанты? — спросил он.

И весь класс, как один человек, четко отрапортовал:

— Так точно, товарищ Шильдкнехт!

От громкого рева полутора десятков луженых глоток Вильям Карлович недовольно поморщился, но высказывать своего «фи» не стал. Когда перестали дрожать плохо закрепленные стекла в оконных рамах, доцент устроил небольшую перекличку, а после продолжил:

— Я, как вы уже слышали, буду преподавать на вашем курсе дисциплину «История Силового дела». Итак, товарищи курсанты, что же такого важного и не менее интересного может нам дать изучение «Истории Силового дела»? Никто не хочет высказать свои предположения на этот счет?

Но класс стойко молчал.

— Хорошо, — так и не дождавшись ответа, произнес доцент в полной тишине. — До сих пор наша передовая