нажимая пальцем на его заднюю крышку, оценивая меня с головы до ног и обратно.

В воздухе витает голодное, животное напряжение, которое, к моему удивлению, никто в комнате не улавливает.

Когда он не проявляет намерения разорвать зрительный контакт, я сглатываю комок в горле. Сосредоточься на остальных.

— Привет, ребята.

Брэн кивает в мою сторону. Реми практически бежит ко мне и хватает меня за плечо.

— Спаси меня от этих дикарей, Анни. Клянусь, они хотят забрать жизнь моей светлости.

Крей бросает телефон и в несколько шагов догоняет нас. Я с недоумением наблюдаю, как он хватает руку Реми, обхватившую мое плечо, выкручивает ее, пока его друг не застонет, а затем швыряет его о ближайшую стену.

— Какого хрена ты это сделал, отпрыск?

— Не трогай ее.

— Кто-то ревнует. — Илай прислоняется к стойке и подталкивает Брэндона рядом с собой. — Ты когда-нибудь думал о том, что мы станем свидетелями превращения нашего Крей-Крея в пещерного человека?

— Я предсказывал это, поскольку он был недоволен перспективой того, что я стану ее фальшивым парнем. — Брэн делает глоток своего кофе.

— Нихрена! — Реми смотрит между нами, совершенно забыв о том, как Крейтон толкнул его. — Так долго? Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Потому что ты медлительный? — Илай наливает себе чашку кофе.

— Или просто ничего понимаешь? — Брэн прижимает свою чашку к чашке Илая.

— Слишком зациклен на своем члене, чтобы видеть ясно.

— У меня тоже не хватает внимания.

Реми переходит в драматический режим и начинает обзывать их. Брэндон и особенно Илай продолжают обострять.

В разгар их споров Крей снимает фартук, берет меня за руку и вытаскивает из кухни, а затем тащит вверх по лестнице.

Как только мы оказываемся в его спальне, он закрывает дверь.

На меня смотрят его потемневшие глаза, закрытые черты лица и пустое выражение. Все три выражения направлены на меня.

Его низкий голос бьет по моей коже сильнее, чем его посевы.

— Что ты делала там внизу в такой одежде?

— В какой?

— Как будто ты под ней голая.

— Я не могла найти свою одежду. Кроме того, эта штука очень большая.

Он ворчит.

— Ты мне нравишься в моей одежде, но ты больше никогда не будешь ходить в таком виде перед ними.

— Не будь диктатором. Кроме того, у меня была причина, по которой я хотела найти тебя.

— Какая?

— Тигр! Как ты мог не сказать мне, что забрал его? Ты же знаешь, как я люблю этого кота.

— Он должен был стать твоим вторым подарком на день рождения.

Я ухмыляюсь.

— Ты можешь быть таким милым, когда ты не ведешь себя, как придурок.

Он сужает глаза, и я пролепетала:

— Я имела в виду, спасибо.

— Встань на колени перед кроватью, грудью на матрас, ноги широко расставлены.

Знакомое покалывание пробегает по всему телу и заканчивается в сердцевине. Я прикусываю уголок губы.

— Можно мне немного передохнуть? Я рада этому, но у меня все болит.

— Я не буду тебя трахать. Не будь соплячкой и делай, что тебе говорят.

Каждый раз, когда он говорит мне не быть соплячкой, именно такой я и хочу быть. Но чтобы предотвратить любые нежелательные наказания, я встаю на колени перед кроватью и делаю то, что он сказал.

— Подними кофточку. Дай мне посмотреть на мою киску.

Мои пальцы дрожат, когда я скольжу по подолу толстовки к моей середине.

— Ммм. Хорошая девочка. — Он шлепает меня по заднице, что кажется наградой, и я дергаюсь, затем подавляю стон.

С моей задницей в воздухе, обе мои дырочки у него на виду, и я понятия не имею, почему это так возбуждает.

Звук открывающегося и закрывающегося ящика почти заглушает мои уши.

Я сглатываю.

— Эй... я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы наказать. Я не думаю. Мы можем поговорить об этом?

— Заткнись или я найду тебе повод для наказания.

Мои губы сжимаются, когда я чувствую его позади себя. Он подносит что-то фиолетовое к моим губам.

— Соси.

Игрушка, понимаю я. Нет, пробка.

Мои глаза расширяются, и я качаю головой.

— Ты знаешь, что это такое?

— Да. И мы не будем заниматься аналом.

— Пока нет, но со временем я завладею твоей попкой, как завладел твоей киской. Попомни мои слова, ты будешь доить мой член и умолять меня украсить твою кожу моей спермой. А теперь открывай.

Мое ядро пульсирует, когда не должно.

— Фиолетовый — это не пурпурный, знаешь ли. Ты должен был хотя бы выбрать эстетичный цвет...

Мои слова прерываются, когда он засовывает пробку мне в рот, скользит ею по моему языку, как будто это его член, а затем выкручивает ее.

Я задыхаюсь, когда он встает на колени позади меня и берет мою ягодицу в ладонь.

— Расслабься.

— Легче сказать, чем сделать, — бормочу я, но изо всех сил стараюсь не напрягаться.

— Ты доверяешь мне?

— Не всегда.

Темная усмешка окружает меня, как испорченная симфония.

— Умная маленькая соплячка. — Он выливает что-то холодное на мою спину — вероятно, смазку — и вставляет пробку в мое заднюю дырочку.

Я напрягаюсь, сколько бы ни убеждала себя не делать этого.

— Не надо. — Он шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю. — Чем больше ты будешь сопротивляться, тем труднее будет.

Его пальцы гладят мой клитор тем искусным способом, на который способен только он. Я пыталась подражать ему, когда была одна, но я ни за что не смогла бы прикасаться к себе так, как Крейтон.

Мои мышцы расслабляются, и стон срывается с моих губ. Моя киска, очевидно, еще не поняла, что мне больно.

Крейтон использует эту возможность, чтобы постепенно вводить пробку. Мое сердце колотится, когда я заполняюсь до краев.

Но я сосредотачиваюсь на всплесках удовольствия, вспыхивающих в моей сердцевине. К тому времени, когда он вводит пробку до конца, я уже кончаю.

Мои губы раздвигаются, и я позволяю волне омыть меня.

— Ты такая чувствительная, little purple. — Он шлепает меня по заднице для пущей убедительности. — Мне нравится, что ты так чутко реагируешь на мои прикосновения.

Мне тоже это нравится. Но, черт возьми. Это было быстро.

Пожалуйста, не говорите мне, что мне также нужна боль