Она обнимает меня, удерживается за мои плечи, целует лицо. Шепчет, не останавливаясь, что любит. Моё сердце переполнено чувствами к любимой женщине и моему ребёнку. Мы душим друг друга в объятиях, прикасаемся телами и душами. Эмоции захлёстывают нас, подобно волнам во время шторма. В такие моменты не нужны слова, только язык истосковавшегося тела.

Я виноват только в том, что люблю её. Всё остальное можно решить только, находясь наедине. И сейчас я опьянён идеей не упустить свою женщину, доказать ей что стану для неё самым лучшим. Если только она оставит мне шанс…

– У меня нет кольца, я не подготовлен, но можешь ли ты дать мне обещание ответить согласием на моё предложение стать моей женой, Белоснежка? – она закидывает голову назад и смеётся, такая знакомая, родная и любимая.

– Согласна, в любое время без пафоса и громкой музыки, извращенец, – мои губы находят её, и я готов поклясться, что больше я никогда не оставлю её. Никогда!

Отдёргиваю юбку, которая зацепилась за мои трусы, не знаю, для чего мы вообще решили принять участие в этих дурацких играх. Именно с такого вступления ведущего, который басил в рупор, началось моё утро: «Шотландия – самая романтичная и живописная часть Великобритании, овеянная дымкой славы, воспетая в старинных песнях о любви и сражениях, о прекрасных девах и благородных мужах битвы. Жители этой страны, потомки скоттов, известны своей гордостью, патриотизмом и, конечно, приверженностью добрым традициям Шотландии: именно поэтому здесь проходит так много национальных фестивалей. Один из них – ежегодные Игры Горцев в Комри, на которых воскресает дух истинных скоттов. Горная страна, давшая миру клетчатые юбки-килты, пледы, впрочем, это те же юбки, бардовские песни, хаггис и волынки, известна и своими необычными спортивными состязаниями».

А вот насколько необычными мы узнали с Дугом позже… Хотя, нет, всё началось ещё раньше, несколько дней назад мы поспорили с нашими жёнами о том, что «Игры горцев» – это розовые сопли, делать там нечего. Мужики здесь страдают ерундой и вообще это легче лёгкого, да каждый дурак сможет. И не помню уже, кто из нас, смельчаков, приехавших сюда, отличить которых можно только по юбкам и тартанам, заявил, что мы запросто поучаствуем.

И вот мы, как три идиота, стоим и вытаскиваем юбки из трусов по переменке, наши лёгкие уже сдыхают, задницы максимально напряжены, а руки свисают до самых пяток. Мы уже метали молот, толкали бревно, подбрасывали мешки с сеном, боролись… Что ещё, спрашивается?

Пот с моего лица капает на траву, упираю руки в колени и восстанавливаю дыхание. Капля солёного пота попала в глаза, щурюсь, чтобы лучше видеть.

Наши жены сидят в ложе, как настоящие леди, обмахиваются веерами, дети находятся рядом с ними. Смотрю на Бэт, она показывает фак и посылает презрительный взгляд, пока я сплёвываю в сторону собравшиеся слюни. Как верблюд, я захлёбываюсь уже ими. Мы немного повздорили с ней с утра, она снова стала капризная. И я имел наглость спросить, может она снова беременная. Ну, так может подумать любой внимательный муж. Она ест, как лошадь, постоянно хочет секса и ругается, как сапожник. Что я, спрашивается, должен думать? Что у неё так изменился характер? Нет, увольте, я знаю свою жену. Дугалт подходит ко мне и тут же падает на траву.

– Слабак, – говорю ему и разгибаю своё тело, которое нещадно болит.

– Сам такой, я это сделал, – он выкидывает вперёд руки в победном жесте. – Посмотри, как кинет Гейб, меня просто солнышко припекло.

Ржу над его словами, да он устал так же, как и я, просто не может признаться в том, что ненавидит всю эту херню.

Прищуриваю глаза, пока незаметно, для лежащей рохли на земле, массирую спину, мне кажется, я сорвал её, и у меня вылезет геморрой.

Гейб стал ещё больше с того момента, как вернулся в деревню. Собственно, где мы сейчас и находимся, в гостях у их семьи. Обещанные литры пива вылились участием в сомнительном фестивале. Смотрю, как далеко летит его молот, прикусываю язык, он здоровый деревенский мужик, что ещё от него ждать?!

– Ну как? – спрашивает Дугалт, переворачивается на бок и потом аккуратно поднимается с колен. – Просто разминаюсь.

– Ага, конечно, – подкалываю я его, он бьёт меня кулаком в плечо, от чего я стону, как старик.

– Слабак, – отвечает мне теми же словами.

Гейб подходит, вытирает тартаном вспотевший лоб и разминает руки, делая круги в сторону. Переводит взгляд на свою жену и сына, подмигивает, за что получает кокетливый поцелуй.

Его эпичное появление на празднике ошарашило нас всех. Мы очень долго уговаривали Монику найти его и поговорить, но природное упрямство наших женщин сыграло с ней плохую шутку. Она продала квартиру в Лос-Анджелесе и купила в Эдинбурге, с надеждой, что однажды они встретятся, и это уже будет судьба. Так и произошло. В тот день Гейб бросил курить, может вот и причина его не дюжиной силы…

Кстати, после родов мы с Элизабет уехали в наш любимый Дублин, ребята приезжают к нам, а мы к ним. Вроде такой большой дружеской семьи. По отношению к Дугу я не чувствую неприязнь. Он немного не от мира сего, весь такой воспитанный, мы с Гейбом можем выматериться или посмеяться над чем-то пошлым. Дуг всегда серьёзен, и только его жена заставляет расплываться его лицо в идиотской улыбке. Но нам с ним весело, он умеет сказать мудрую или смешную мысль в момент, когда она действительно необходима. А Гейб, да что про него рассказывать. Этот здоровый бычара замучил нас, городских задохликов. Мы же тяжелее без проводной мышки ничего в руках не держали. Как и он не разбирается во всех новшествах. Мы эдакое дополнение друг другу. Никто не умней и не лучше, просто хорошие друзья. Теперь уже никто не помнит, кто с кем начинал, и что было до. Такое впечатление, что всё так и было изначально с первых дней.

– «Камень мужественности» и «Камень силы», – объявляет ведущий, разъясняя дальнейшие правила. – «Камень мужественности» – это огромный камень или снаряд весом более 100 фунтов. Участник соревнования должен снять этот камень с определённой высоты или переместить его с одного места на другое. «Камень силы» – второе соревнование, которое в наши дни получило название «Толкание ядра». Участник должен как можно дальше бросить булыжник или снаряд весом от 8 до 30 фунтов.

Дуг разминает свою худую шею и крутит кистями. Моё тело накрывает истерический смех. Я, бл*дь, уже готов пасть смертью храбрых, если они ещё объявят пару конкурсов. Парни смотрят на меня напряжённым взглядом. Я готов отказаться от этой херни, плюнуть на всё это. Тем более, на кону стоит бутылка, пусть и большая глинтвейна. Да я себе десять их куплю, не вижу проблемы.

Снова смотрю на Бэт, она показывает на меня и смеётся. Её лицо становится насмешливым, когда она приподнимает брови и делает щенячьи глазки. Ах, вот так, да?!

– Я в деле, – становлюсь ровно и разминаю тело. Отжимаюсь от пола несколько раз, посылаю моей закатывающей глаза жене поцелуй.

Дуг встаёт с места и бежит к Анне, жалуется, поганец. Струхнёт, ржать будем до последнего. Хотя если он прошёл испытания отца Анны, всё эти долгие разговоры нудного мужчины… Ему уже ничего не страшно. Он возвращается после настоящего поцелуя, в отличие от нас с Гейбом.