– Так вот, милейшая Татьяна Ильинична, говорю я о том, – снова завёл меланхолическую шарманку изящнейший доктор Курапатов, – что вопрос о значении и будущности России целиком и полностью зависит от западных влияний.

– Запад – это говно! – бросила Татьяна Ильинична, и лицо её сделалось непроходимо хмурым. – Помню я, когда преподавала в американских университетах…

Она махнула рукой и картинно поплыла к белому роялю, у которого уже давно окопался её менее говорливый коллега С-дзе. Все посмотрели ей вслед.

88

– Это потому что ничего у неё в американских университетах не получилось, – громко зашипела нечесаная блондинка с очками на переносице, обращаясь с Гагарину, вероятно, единственному, кто не знал о заслугах Татьяны Ильиничны перед отечественной культурой. – Поперли её из этих университетов, вот она им этого до сих пор простить не может, критикует этот самый загнивающий Запад где только может.

– И всё-таки, Дмитрий, – решила не униматься Ирина Мацуоновна, о которой все успели порядком подзабыть, – есть ли у вас ну хоть какой-нибудь план?

– Да уймитесь же вы, наконец, – шикнул на неё господин во втором ряду, уплетавший остывающий жульен. – Ну, сколько ж можно? И кому интересны политические взгляды господина Кипарисова?

– Ну почему, – встряла обладательница нательного креста с поддельными изумрудами. – Скажем, мне, например, очень даже и интересны мировоззрения этого половозрелого декадента.

– А мне нет, – отрезал второстепенный господин и отставил чашечку в сторону. Руки его были липки после жульена, и он искал салфетку. Но салфеток уже не было.

– Вот вы и не слушайте. А я буду слушать, c’est clair? («понятно?», фр.)

– Je vous ai beaucoup admiree ce soir, madame… («Сегодня вечером я был вами восхищён, сударыня», фр.) – Неожиданно обратился к ней г-н С-дзе, которому тоже надоело отмалчиваться в стороне и который решительно нацепил маску светского льва. Маска эта, сочетавшая респектабельность и решительность, зело шла к его осанке и аристократическим сединам.

Однако диалог на французском никто не услышал.

89

– Да нет у него никаких идеалов, – буквально взорвался г-н С-дзе, чем, на свой страх и риск, привлек всеобщее внимание, – я уже давно наблюдаю эту картину со стороны и могу сказать, что у господина была масса поводов и возможностей изложить нам план, но господин Кипарисов позорно отмалчивается, так как ему нечего сказать!

– Как вы можете так говорить, – Митя Кипарисов, опрокинувший пару рюмок водки и запивший водку тёплым персиковым нектаром, выгнул грудь наподобие боевого петуха, готового к бою. – Как же вы можете так говорить! Ведь вы же сами не даёте мне и слова воткнуть, всё талдычите, талдычите и талдычите про какую-то ерунду. Нагородили пошлости до неба. Я уже устал слушать, у меня же просто уши в трубочку сворачиваются…

– Ну вот и славно, вот и говорите вы, а мы же ждём. Ждём, – воскликнула Ирина Мацуоновна, на дух не переваривающая г-на С-дзе и готовая встать поперек любого его слова.

– Действительно, необходима le resume de la question en peu de mots («суть вопроса в немногих словах», фр.), – проявила солидарность православная фундаменталистка в декольте со стразами.

– О’кей, – выдохнул Митя, – слушайте, детишки, если в двух словах – то это звучит так… – он взял паузу, словно бы раздумывая, как лучше сформулировать главное рекламное motto. – «Вперёд в СССР», вот как это звучит.

– Опять в СССР? – возмутилось благородное собрание в один голос.

– Спасибо, мы там уже были, – воскликнул второстепенный господин.

– Плавали, знаем, – выплюнула костлявая почитательница доктора Курапатова, хотя он ничего и не сказал, лишь демонстративно передёрнул изящными плечами.

Недовольными оказались все – и либералы, и славянофилы, уже давно напрочь открестившиеся от советского прошлого, точно их на луне нашли.

– Вывести бы вас, Митя, на снег и хорошенечко там выпороть, – буркнул всеведущий С-в и совсем уже не по-светски перешёл с Кипарисовым на «ты», выражая крайнюю степень несогласия и возмущения. – Жизни ты не знаешь, мальчег.

– Жениться бы тебе, барин, надо! – прибавила осуждения Татьяна Ильинична. И залпом хлопнула стакан бургундского. Гагарин в азарте показал ей большой палец: молодцом, мол, не посрамила.

А Ирина Мацуоновна только улыбнулась нежно, по-матерински, и промолчала, мол, чем бы дитя ни тешилось, только бы в национал-большевики не подавалось.

90

– Ну вы же меня не поняли, не поняли, – едва не плакал Митя Кипарисов, – «Назад в СССР» – это же такая… метафора, а чем метафора хороша (но и слаба одновременно, слаба, потому что таков её, метафоры, удел), так только тем же, что если её продолжить до логического завершения, то она обессмыслится. Поэтому судить о моем идеале исходя из одной только фразы – бессмысленно.

Стали появляться новые посетители: под конец вечера в банкетную залу набилось много народу. Гагарин, увлеченный спорами, совсем потерял из виду Самохина и Татьяну.

Спорщики, не обращая внимания на вновь прибывших, продолжали набирать обороты.

– У вас, Митя, был шанс изложить нам свои воззрения на будущность России, однако же вместо того, чтобы изложить ваши воззрения соотечественникам, вы увязли в мелких позиционных боях, – отчитывал буратину изящнейший доктор Курапатов, отчего Гагарину, тяпнувшему ещё пару бокалов отвращения к тусовавшейся публике, захотелось взять парня под защиту.

– Да нет же, нет, – начал было оправдываться Митя, обращаясь непосредственно к Гагарину, словно в поисках сочувствия или же понимания, – всё дело состоит только в том, что за эти годы, прошедшие после распада империи, мы занялись не свойственными нам делами и оторвались от истоков, от своих корней.

В Советском Союзе, который я застал и который тоже ведь не очень люблю, так как успел побывать в пионэрах и знаю тяготы подневольной жизни… Когда нужно вставать очень рано, повязывать красный галстух и бежать на линейку, отдавать салют и даже маршировать, вместо того чтобы продолжать нежиться в кровати, пребывая в неге и размышлениях с «Барышней-крестьянкой» в руках…

– Впрочем, я не об этом, – перебил Кипарисов сам себя, – в СССР ведь были и положительные стороны, и я без труда назову их. Как то: бесплатное медицинское обслуживание, всеобщая, поголовная грамотность, а главное, дружба народов, о которой сегодня, спустя всего какие-то несколько лет, мы окончательно забыли… Мы теперь превратились в машины для зарабатывания денег, всеобщая духовность оскудела, страшно пройтись по улицам наших городов, превратившихся в джунгли, в которых уютно только малолетним преступникам и скинхедам. – Тут Митя потёр невидимый миру синяк на бедре. – Нынешнее время я тоже не отрицаю – по качеству и количеству отпущенных нам свобод…

– А как же кровавая гебня? – ехидно встрял г-н С-в, но его зашикали.