Билли скривился в гримасе.

— Кусок дерьма. Этот чертов кусок дерьма. Он еще с меня денег требует!

«Пи-45» вооружились гитарами и направились к выходу из гримерки.

— Хорошего тебе шоу, — сказал Терри, помогая Билли подняться на ноги.

Билли просунул голову через ремень гитары и постепенно начал превращаться в другого человека.

— Не бывает плохих шоу!

Терри кивнул, и засмеялся, и почувствовал прилив эмоций, в которых не мог винить «спиды» или три ночи без сна.

Эта была истинная правда. Все шоу были хороши. На Билли Блитцена посмотреть всегда стоило.

Ведь никогда не знаешь, какой раз будет последним.

У дальней стены «Вестерн уорлд», в полумраке, Терри забрался на высокий стул и приготовился смотреть шоу.

Он вытащил оставшийся пакетик, раскрыл его и погрузил в порошок ключ. Ему всегда нравилось смотреть на Билли Блитцена под кайфом. Дин Мартин рок-н-ролла перед тобой и амфетамин, закипающий в венах, — вот каково было его представление о счастье. Но Терри смотрел на напуганный народ, расступающийся вокруг Псов, и ощущал усталость, накопившуюся за несколько суток без отдыха, и меланхолия накатывала на него апатичными волнами.

Сегодняшний день был не похож на другие. Сегодня все рушилось у него на глазах. Все началось с Мисти, а потом прокралось в каждый уголок его жизни. Все, что он любил, от него ускользало.

Билли и «Пи-45» водрузились на сцену, подключили аппаратуру и теперь созерцали обезумевшую толпу, кишащую под сценой. С Билли, похоже, спадали брюки. Терри заметил, что тот забыл надеть обратно свой ковбойский ремень.

Затем Билли начал отсчет: «Один! Два! Три! Четыре!» — и «Пи-45» врубили свою коронную композицию, песню, которая стала их визитной карточкой, — «Ширнемся вместе». И почти сразу же все пошло наперекосяк. Старшие в «Газете» однажды поделились с Терри тем, как ездили на концерт Джими Хендрикса на острове Уайт и каково это было, видеть, как ваш кумир умирает прямо на ваших глазах…

Билли забыл слова песни и заполнял пробелы ругательствами в адрес Псов, которые в свою очередь плевались в него пивом. Затем он изобразил втыкание шприца в вену, и отчего-то этот жест выглядел скорее комическим, чем захватывающим.

Под ярким освещением сцены лицо Билли уже не казалось таким распутно красивым. И даже в жаре, которая обычно воцарялась в клубе ближе к закрытию, у Терри по спине пробежал холодок. Билли выглядел так, словно его место было в морге.

И Терри вспомнил, как его отец рассказывал о настоящем Дине Мартине и о том, что все его шоу были чистой воды притворством. На сцене Дино просто делал вид, что пьян в доску, потому что знал, что мистер и миссис Провинциалы проглотят наживку, — так же, как и их внуки любили смотреть на Билли Блитцена, разыгрывающего самоубийство. Но Дин Мартин всегда контролировал себя, а с Билли Блитценом дела обстояли совершенно иначе.

У Билли Блитцена все было по-настоящему, и, глядя на происходящее, Терри чувствовал себя вурдалаком.

Он видел, как Билли попытался изобразить утиную походку, запнулся о провод и чуть не упал плашмя, лицом вниз. И Терри отвернулся. Все рушилось. Но «Пи-45», эти непробиваемые пьянчуги со стажем, держались молодцами, зарубали списанные у Эдди Кочрана гитарные партии, и толпа начинала сгущаться. Даже промежутки вокруг Псов, казалось, заполнялись народом. Терри снова взглянул на сцену. Возможно, этого будет достаточно для Уорвика Ханта и его команды счетоводов.

С этим никогда не угадаешь, подумал Терри. Даже когда группы оказывались действительно хороши, нельзя было загадывать. Нельзя было с полной уверенностью сказать, рассыплются ли в пыль все надежды и им придется найти нормальную работу, или же однажды увидишь их в Сохо — гордых и самодовольных, одетых с иголочки. Эдакие ветераны зеленой комнаты «Самых популярных» — авансы звукозаписывающих компаний будут для них карманными деньгами, которые никогда не придется возвращать.

И даже глядя на то, как Билли Блитцен отчаянно силится вспомнить слова песен, которые исполнял тысячи раз, как он пытается сохранять равновесие, Терри по-прежнему верил, что его друг сможет пережить эту ночь, и собраться, и записать альбом, который станет трижды платиновым. И когда Билли под аккомпанемент «Пи-45» исполнял какую-то неслыханную версию текста «Саммертайм блюз», Терри подумал, что, возможно, для Билли Блитцена было действительно еще не все потеряно. Тогда почему же ему настолько не по себе?

Он рассеянно наблюдал за толпой, которая безумствовала перед сценой, брызжа слюной и пивом на его друга, и все это напоминало какую-то частную вечеринку, двери которой были внезапно открыты для простой публики, и люди не знали, как себя вести. Дни, когда ты заходил с улицы и платил семьдесят пять пенсов, чтобы посмотреть на какую-нибудь непризнанную группу, которая впоследствии станет «Клэшем», «Джемом» или «Баззкокс», прошли. Билли Блитцен был на пике своей карьеры с «Лост бойз». Он был на волне, когда ему было девятнадцать.

На противоположной стороне переполненного танцпола, в гуще раздрая, Терри заметил Грейс Фери, властную и неулыбчивую. Она стояла спиной к сцене, пытаясь протиснуться сквозь скачущую толпу, и, когда их взгляды встретились, она улыбнулась с искренней радостью. Рада видеть знакомое лицо, подумал Терри. Ему ли не знать, какое это классное чувство!

Затем какой-то похотливый Пес внезапно засунул ей в ухо язык, и Грейс рассердилась. С содроганием Терри узнал в пошляке Джуниора — на его татуированном лице сияла зверская улыбка. На свету татуировка из трех слезинок смотрелась как племенной шрам. Грейс презрительно подняла средний палец. Джуниор и остальные Псы завыли от восторга. Терри посмотрел на сцену. Билли жестом остановил музыку и читал толпе лекцию о вреде плевания.

— Перестаньте плевать, вы, онанисты занюханные! — заплетающимся языком произнес он, и Терри охватил спазм любви. Никто не умел ругаться так, как это делал Билли Блитцен.

— Где девушка? — вдруг спросил голос на уровне его ширинки.

Терри посмотрел вниз и увидел Грейс Фери. Да, ясно было, почему мужчины сходят по ней с ума. Даже в этом сумасшедшем доме она выглядела как секс-богиня в клетчатой мини-юбке.

— Нет больше никакой девушки, — ответил Терри.

В Грейс было нечто, что ему всегда нравилось, — с ней он не чувствовал необходимости быть самоуверенным и дерзким. Возможно, он просто считал, что с ней у него нет никаких шансов. А может, думал, что она играет в другой лиге. В конце концов, Грейс была знаменитостью.

Она подняла руки, и Терри помог ей забраться на стул. Теперь они оказались на одном уровне, лицом к лицу, и все еще держались за руки. Как детки на праздничных огоньках, подумал он.

— Укатила с Дэгом? — полюбопытствовала Грейс, и он взглянул на сцену через ее плечо.

От унижения у него горело лицо.

Грейс покачала головой.