Женя знала, чего хотела. Теперь знала. Она наметила четкий план на сегодняшний день: звонить Лиле каждый час. Не может быть, чтобы ее не было дома. Нужно, чтобы она во что бы то ни стало взяла трубку! Связаться с Лилей — вот задача, которую Женя решила выполнить любой ценой. И здесь ей могли помочь повар и его жена. Это был запасной вариант, и Женя похвалила себя за осмотрительность, за то, что заблаговременно успела навести этот нужный канал. А потому сейчас нет нужды суетиться. Если до десяти часов она не сможет дозвониться до Лили, то после десяти попробует позвонить Владимиру Петровичу. Все равно информация у нее будет! И она поймет, что происходит!

Наступил вечер, но никаких результатов он тоже не принес: стало ясно, что трубку в особняке не берут либо специально, либо брать ее некому. Женя стала звонить Наталье Михайловне. В трубке раздался ее приятный голос:

— Я слушаю.

— Добрый вечер, Наталья Михайловна! Это Женя!

— Женечка, как я рада! Знаете, я как раз хотела вам позвонить: что-то я волнуюсь! Места себе не нахожу! Не случилось ли чего худого?

— Я тоже волнуюсь. — Женя вдруг почувствовала, как ее снова забила мелкая дрожь. — Я звонила Лиле полдня, но никто не отвечает. И я не пойму, в чем дело. Я хотела бы поговорить с Владимиром Петровичем, он дома?

— Нет, Женечка; как на грех что-то запаздывает. Да вы не волнуйтесь! Как только он появится, я вам сразу позвоню! Ничего, если поздно?

— Ничего, я буду ждать!

— Ну и хорошо!

— Спасибо, Наталья Михайловна! Я не прощаюсь! Время шло к одиннадцати, но в квартире стояла мертвая тишина. Было слышно, как тикали часы и как работал телевизор у соседей. Женя сидела в кресле и кусала губы. Наконец в половине двенадцатого раздался телефонный звонок. Женя схватила трубку, но услышала лишь встревоженный голос Натальи Михайловны:

— Женечка, я решила вам позвонить, хотя Владимир Петрович пока и не пришел. Знаете, он иногда так задерживался и раньше, если в особняке были гости. Так что не волнуйтесь, ложитесь спать — утро вечера мудренее.

— Спасибо, Наталья Михайловна. Я так и сделаю!

Женя разобрала постель, но лечь не смогла. Она стояла у окна и смотрела на дорогу. Фонари тускло подсвечивали пустынную улицу. Небо было чистым, светила полная луна.

В это время раздался звонок в дверь. Женя метнулась открывать, думая, что это пришел Федор. Но на пороге стоял незнакомый мужчина. Женя еще не успела испугаться, как он широко улыбнулся и заговорил первый:

— Вы Женя?

— Да, — растерялась она от неожиданности.

— Меня Федор прислал. Он просил передать вам вот это. — И он протянул Жене какую-то папку. — Да вы не волнуйтесь, — видя, что Женя не может прийти в себя, успокоил ее парень, — он утром придет. Работа такая. Ну, я пошел?

— Спасибо, — наконец-то выдавила из себя Женя, так толком и не успев ничего сообразить.

Закрыв дверь, она без сил опустилась на маленький стульчик в коридоре. Была ночь, Женя чувствовала усталость, но сна не было. Мыслями она снова вернулась в особняк, туда, где, по ее мнению, должна была быть Лиля. Сердце чувствовало недоброе, и Женя не могла дождаться утра. В мыслях она подгоняла время, но стрелка часов упрямо продолжала свой размеренный ход — тик-так, тик-так. Женя, вздохнув, обратила внимание на папку, которую ей вручил парень.

Открыв ее, она ахнула: там лежали несколько листов, написанных от руки. Это были посмертные эпикризы первой и третьей жен Красовского. Женя разложила эпикризы перед собой.

Она почему-то начала волноваться, глядя на лежащие перед ней листы с текстом. Она видела лишь отдельные, пляшущие у нее перед глазами буквы, написанные Фединой рукой. Вид родного почерка успокоил ее, помогая взять себя в руки и сосредоточиться.

Она очень много ждала от этих листочков. Во всяком случае, эти листочки, исписанные торопливой Фединой рукой, были, пожалуй, последним шансом, чтобы пролить свет на таинственное исчезновение Лили и Владимира Петровича.

Конечно, к их внезапному исчезновению можно было отнестись и иначе: в конце концов, это очень условно — исчезнуть в доме, где живешь или работаешь. Лиля и Владимир Петрович, конечно же, не исчезли, но все же их долгое отсутствие, такое неожиданное, не могло не настораживать.

А главное, чтобы выяснить, что же все-таки произошло, не было никаких возможностей: телефон в особняке не отвечал, а прийти в дом, как обычно приходят в дом к людям, прийти в этот дом так просто было невозможно.

И именно сейчас, в момент полной неизвестности, Женя получает возможность ознакомиться с информацией личного характера, но которая может помочь в разрешении напряженной ситуации. Женя колебалась, ведь браки Красовского — это его жизнь, в которую она, Женя, пытается все время залезть, и, по сути, незаконно.

Но шаг сделан, и вот теперь нужно решать, есть ли реальный повод подозревать Красовского в смерти его жен. Не стечение ли это обстоятельств и не плод ли это ее, Жениного, воображения?

Что-то мешало Жене, и это что-то было в ней самой.

Она прислушалась к себе и поняла: это были все те же ее сомнения — имеет ли она право лезть и дальше в личную жизнь тех, кто этого не только не просил, но и, совершенно очевидно, не хочет этого.

Что же не дает ей, Жене, покоя, заставляя предпринимать все новые и новые шаги? Ведь не дает! И тут она поняла: ей нет покоя от собственной совести, которая просто кричит ей, Жене, что она слепая или не хочет видеть, что рядом с Лилей преступник, и, возможно, не один! Хитрый, опытный, втершийся в доверие к Лиле и продолжающий, это Женя знала точно, продолжающий свои черные хитросплетения, свои махинации с доверчивой Лилиной душой.

Спектакль, цинично разыгранный вокруг смерти Андрея, и безусловная причастность к этому Власова, скрывающегося до сих пор под личиной «доброго» милиционера, друга семьи, — вот что давало Жене моральное право продолжать свое расследование.

Она окончательно успокоилась и, глядя на листы с текстом, улыбнулась, представив, как Федор, бросив все свои дела, гонялся по городу, голодный, как всегда, да еще вдобавок и совершенно простуженный. Как многих людей он поднял на ноги, как старательно переписывал, с трудом разбирая врачебный почерк, архивные истории болезни. У Жени при одной мысли о Федоре потеплело на душе, и она решительно углубилась в чтение.

Первая жена Красовского:

Каиндина Ю. Н., д. р. декабрь 1975 г., доставлена в больницу в 23 часа 30 минут «скорой помощью».

При поступлении: больная без сознания, зрачки слабо реагируют на свет, арефлексия. Кожные покровы бледные, холодные. Пульс частый, слабого наполнения, аритмичный. Артериальное давление не определяется. Дыхание поверхностное.

Из анамнеза известно, что в 22 часа пришла домой с мужем из ресторана, где пили коньяк. Жаловалась на головную боль и недомогание. Войдя в спальню через полчаса, муж нашел ее без сознания лежащей на кровати. Вызвана «скорая помощь». Приехавший врач обратил внимание на таблетки нембутала, лежащие на прикроватной тумбочке. О том, что жена принимала снотворные, муж ничего не знал.