она бросила бритву в сток. Куда ты дела бритву?

— У меня нет бритва. Я никому не резала глотка.

— У тебя все руки в крови! Кому ты хочешь втереть очки?

— Кровь от эти наручники.

— О господи, это дохлый номер! — вздохнул Виллис.

«Вся беда в том, — думал Мейер Мейер, — что трудно найти подходящие слова. Тон должен быть спокойным, без дешевой мелодрамы и без нажима, иначе могут подумать, что это розыгрыш или творение шизофреника. Это должна быть искренняя просьба о помощи с ноткой отчаяния. Без этого никто мне не поверит и от всего этого не будет никакой пользы. Но если послание будет слишком отчаянным, тоже никто не поверит. Значит, надо быть очень осторожным».

Мейер посмотрел на внимательно слушавшую Вирджинию.

«Мне надо спешить, — подумал он, — ей может прийти в голову подойти и проверить, что я делаю».

— Ты знаешь, кому перерезала глотку? — спросил Виллис.

— Ничего не знаю.

— Тогда я открою тебе маленький секрет. Ты когда- нибудь слышала об уличной банде под названием «Арабские рыцари»?

— Нет.

— Это самая большая банда в нашем районе. Главным образом подростки. Кроме вожака банды, которому двадцать пять. Он женат, у него одна дочь. Его зовут Касым. Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Касым?

— Нет.

— В сказке это брат Али-Бабы, в жизни — вожак банды под названием «Арабские рыцарю». Его настоящее имя — Хосе Дорена. Знаешь такого?

— Нет.

— Он очень важный человек среди блатных, этот Касым. Вообще-то он дешевка, слабак, но среди уличных банд имеет вес. Есть еще одна банда под названием «Латинская колонна», и члены этой банды вот уже несколько лет сильно не в ладах с «Арабскими рыцарями». Знаешь, какое условие перемирия поставили эти латинос?

— Нет, а какое?

— Отдать им как трофей одежду одного из «Арабских рыцарей» и покончить с Касымом.

— Кому это интересно?

— Должно быть интересно тебе, детка. Парень, которому ты перерезала горло, — это и есть Касым, Хосе Дорена.

Анджелика моргнула.

— Это точно? — спросил Бирнс.

— Точно, Пит. Так вот, Анджелика, если Касым умрет, «Латинская колонна» поставит тебе в парке памятник. Но «Арабские рыцари» вряд ли одобрят твой поступок. Это куча злобных подонков, милочка, и им совсем не понравится, что ты порезала их вожака, приведет ли это к его преждевременной кончине или нет.

— Чего?

— Отдаст он концы или нет, все равно ты у них в черном списке, детка.

— Я не знала, кто он.

— Значит, это ты его порезала?

— Да. Но я не знала, кто он.

— Зачем же ты это сделала?

— Он приставал ко мне!

— Как?

— Он начал лапать меня.

— Ах, оставьте! — простонал Виллис.

— Лапал!

— Да здравствуют непорочные девственницы! — воскликнул Виллис. — Почему ты порезала его, детка? И на этот раз не рассказывай нам трогательные истории в рамке из сердечек и цветочков.

— Он хватал меня за грудь на лестнице. У входа в дом, и люди смотрели. Вот я и порезала его.

Виллис вздохнул.

Вирджиния Додж, казалось, устала от допроса. Она нервничала, но продолжала неподвижно сидеть за своим столом, держа в руке 38-й калибр. Бутыль с нитроглицерином стояла на столе перед ней.

Надо спешить, подумал Мейер, надо закончить, наконец, и действовать, не допуская ошибок. Если эта дама подойдет ко мне и увидит, чем я занимаюсь, она спустит курок и отстрелит мне полголовы. Сара должна будет сидеть положенные дни траура целую неделю. Во всем доме завесят зеркала и повернут к стене фотографии. Господи, это будет ужасно. Действуй, Мейер. Не стоит умирать в такой теплый день. '

— Значит, он хватал тебя за грудь? — спросил Виллис. — За какую, правую или левую?

— Эго не смешно, — ответила Анджелика, — если мужчина лапает на людях, не смешно.

— И ты полоснула его?

— Si. .

— Потому что он схватил тебя за грудь, верно?

— Si.

— Твое мнение, Пит?

— Чувство собственного достоинства не зависит от профессии, — ответил Бирнс, — я ей верю.

— А по-моему, она нагло врет, — возразил Виллис, — и когда мы все проверим, то наверняка обнаружим, что она крутила целый год с этим Касымом, а когда заметила, что он положил глаз на другую девчонку, резанула его бритвой. Это больше похоже на правду, а, детка?

— Нет, я не знаю этот Касым. Он просто прошел мимо меня и снахальничал. Мой тело есть мой тело. Я продаю его, когда хочу, но не для такие свиньи с грязные руки.

— Ура! Тебе действительно поставят памятник в нарке. — Виллис повернулся к Бирнсу — Как мы определим этот случай? Злонамеренное нападение?

— В каком состоянии находится Касым?

— Его отвезли в больницу. Кто знает? Весь тротуар был залит кровью. И знаешь, что меня убило, Пит? Вокруг него собралась куча детишек. Видно было, что они никак не могут решить, что делать — плакать, смеяться или кричать. Они как-то странно прыгали на месте, понимаешь, о чем я говорю? О господи, расти на этих улицах, видеть такое каждый день! Можешь себе представить?

— Держи связь с больницей, Хел, — сказал Бирнс, — оформим ее потом. Сейчас мы не можем сделать больше… — Он повернул голову туда, где сидела Вирджиния Додж.

— Хорошо, ладно, Анджелика. Скрести ноги вместо пальцев и молись. Кто знает, может, Касым не умрет, может быть, у него есть какой-нибудь талисман.

— Надеюсь, сукин сын сгниет в могила, — ответила Анджелика.

— Добрая девочка, — сказал Виллис, потрепав ее по плечу.

Мейер вынул из пишущей машинки свое сочинение. Оно имело такой вид:

РАПОРТ

МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

Детективы 87-го полицейского участка

Улица

ФАМИЛИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ, УВЕДОМИВШЕГО

О ПРОИСШЕСТВИИ

захвачены женщиной, вооруженной револьвером и имеющей

при себе бутыль с нитроглицерином.

ИНИЦИАЛЫ ЗАЯВИТЕЛЯ

АДРЕС ЗАЯВИТЕЛЯ

Если вы найдете згу бумагу, немедленно сообщите

в полицейское управление/ Номер — Центр 6—0800.

УЛИЦА

ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ НАЗНАЧЕН ДЕТЕКТИВ

СРОЧНО! Детектив 2 разряда Мейер.

фамилия, инициалы номер удостоверения

ЗАДЕРЖАНЫ Находятся под арестом как заложники

Мейер вынул копировальную бумагу и сложил голубые бланки вместе, потом прочитал первый экземпляр. Он читал его внимательно, потому что был терпеливым человеком н хотел, чтобы все было правильно с первого раза. Второго могло уже не быть.

Окно возле стола было открыто. Наружная решетка, предохранявшая стекло от обломков кирпича, который любили швырять в окна обитатели окрестных улиц, не представляла каких-либо трудностей. Наблюдая одним глазом за Вирджинией Додж, Мейер скатал первый лист в узкий длинный цилиндр. Он лихорадочно просунул цилиндр сквозь отверстие решетки и Протолкнул его наружу. Потом поднял глаза.

Вирджиния Додж не смотрела на него

Мейер свернул второй лист и тоже протолкнул его сквозь решетку.

Он просовывал сквозь