— Это камера пыток! — крикнула Вирджиния. — Вы когда-нибудь были в камере? Там отвратительно грязно, жарко, не продохнуть, все прогнившее и ржавое. Там воняет, лейтенант. Запах этой тюрьмы чувствуется за несколько кварталов. И они загоняют людей в эту мерзкую, душную вонь. Говорят, что Фрэнк причинял беспокойство тюремным властям. Конечно! Он был человеком, а не животным. Тогда они привесили к нему ярлык «возмутитель спокойствия».

— Да, но ты не можешь…

— А вам известно, что в Кестлвью запрещено разговаривать во время работы? Известно, что в камерах до сих пор стоят параши, параши вместо унитазов? Вы знаете, какая вонь в этих камерах? А мой Фрэнк был болен! Карелла знал это, когда арестовывал его и стал героем! ,

— Он не думал о том, чтобы стать героем. Он выполнял свою работу. Как ты не понимаешь ртого, Вирджиния? Карелла — полицейский. Он только выполнял свой долг.

— А я выполняю £ВрЙ, — глухо произнесла Вирджиния.

— Как? Ты знаешь, что таскаешь в своей паршивой сумке? Ты понимаешь, что если выстрелишь, все полетит к чертям? Нитроглицерин не зубная паста!

— Мне все равно.

— Тебе тридцать два года, и ты готова убить человека и даже сама погибнуть ради этого!

— Мне безразлично.

— Не говори глупостей, Вирджиния!

— Я не. обязана говорить ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Я вообще не хочу говорить. — Вирджиния подалась вперед, и сумка едва не сползла с ее колен. — Я оказываю любезность, говоря с вами.

— Хорошо, не волнуйся, — сказал Бирнс, покосившись на сумку. — Успокойся. Почему бы тебе не поставить эту сумку на стол?

— Для чего?

— Ты скачешь, как мяч. Если ты не боишься, что эта штука взорвется, то я боюсь.

Вирджиния улыбнулась, осторожно сняла сумку с колен и не менее осторожно поставила ее на стол перед собой, одновременно подняв револьвер, как будто 38-й калибр и нитроглицерин были новобрачные, которые не смогли бы вынести разлуку даже на мгновение.

— Так-то лучше, — заметил Бирнс и облегченно вздохнул. — Успокойся, не нервничай, — Он помолчал. — Не хочешь закурить?

— Не хочу, — ответила Вирджиния.

Бирнс вынул из кармана пачку сигарет и небрежно подвинулся, не упуская из вида 38-й калибр, прислоненный * боку сумки. Он мысленно измерял расстояние между собой и Вирджинией, рассчитывая, насколько ему нужно будет наклониться к ней, когда он подаст ей зажженную спичку, какой рукой ударить так, чтобы она не упала прямо на сумку. Может быть, она отреагирует, нажав сразу курок. Вряд ли. Скорее отпрянет. И тогда он ее ударит.

Бирнс вытряхнул из пачки одну сигарету.

— Вот, — сказал он, — возьми.

— Нет. ’

— Разве ты не куришь?

— Курю. Но сейчас не хочется.

'' — Закури. Сигарета — лучшее успокоительное. Берк.

Он протянул ей пачку.

— А, ладно! — Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Его дуло почти касалось сумки. Правой рукой она вынула сигарету из пачки, которую держал Бирнс.

Он полез за спичками. Руки у него дрожали. Вирджиния зажала сигарету губами, продолжая в левой руке твердо сжимать револьвер, почти касающийся ткани сумки.

Бирнс чиркнул спичкой. В это время раздался телефонный звонок. Молл1

ГЛАВА V

Вирджиния вынула изо рта сигарету, бросила ее в пепельницу, стоящую на столе, переложила револьвер в правую руку и повернулась к Берту Клингу, поднявшемуся, чтобы снять трубку.

— Погоди, сынок, — приказала она, — какая это линия?

— Параллельная, линия 31,— ответил Клинг.

— Отойдите от стола, лейтенант. — Вирджиния навела на него револьвер, и Бирнс отодвинулся.

Свободной рукой она притянула к себе аппарат, внимательно осмотрела его и нажала кнопку вниз.

— Хорошо, теперь снимай трубку, — велела она и подняла трубку одновременно с Клингом.

— Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг.

Клинг очень живо ощущал присутствие Вирджинии Додж, сидящей за соседним столом с трубкой в левой руке и 38-м калибром, почти касающимся середины сумки, в правой.

— Детектив Клинг? Это Мерси Снайдер.

— Кто?

— Мерси. — Голос на секунду умолк, потом нежно прошептал — Снайдер. Мерси Снайдер. Вы меня не помните, детектив Клинг?

— Ах да. Как дела, мисс Снайдер?

— Спасибо, хорошо. А как поживает высокий светловолосый полицейский?

— Не… плохо, спасибо. — Он посмотрел на Вирджинию. Ее бледные губы растянулись в невеселой улыбке. Она казалась бестелесной и бесполой, бледная тень смерти. Мерси Снайдер изливала живительные соки полной чашей. Голос ее трепетал и вибрировал, шепот возбуждал, и Клинг будто видел перед собой крупную женщину с огненно-рыжими волосами, которая полулежала в шезлонге, закутавшись в прозрачное неглиже и кокетливо сжимая в руке телефонную трубку слоновой кости.

— Как приятно снова слышать ваш голос. Вы так спешили, когда были у меня в прошлый раз.

— У меня было назначено свидание с невестой, — холодно ответил Клинг.

— Да, знаю. Вы говорили мнет. Несколько раз. — Она замолчала, потом тихо добавила — Мне показалось, что вы тогда нервничали. Что вас расстроило, детектив Клинг?

— Пошли ее к чертовой матери, — прошептала Вирджиния.

— Что вы сказали? — спросила Мерси.

— Ничего не сказал.

— Я точно слышала…

— Нет, я ничего не сказал. Я занят сейчас, мисс Снайдер. Чем могу служить?

Мерси Снайдер расхохоталась так нагло и вызывающе, что Клингу, который ни разу в жизни не слышал такого смеха, показалось на минуту, что он, шестнадцатилетний юнец, входит в двери публичного дома на улице «Шлюхин рай».

— Прошу вас, — сказал он хрипло. — В чем дало?

— Ни в чем. Мы нашли драгоценности.

— Да? Как?

— Оказалось, не было никакого ограбления. Моя сестра взяла драгоценности с собой, когда поехала в Лас-Вегас.

— Значит, вы аннулируете жалобу, мисс Снайдер?

— Конечно, а как же? Если не было ограбления,* на что мне жаловаться?

— Совершенно верно. Я очень рад, что драгоценности нашлись. Если вы направите нам заявление, свидетельствуя, что ваша сестра…

— Почему бы вам не заглянуть ко мне и не взять самому это заявление, детектив Клинг?

— Я это сделаю, мисс Снайдер. Но в этом городе ужасающее количество преступлений, и мне вряд ли удастся скоро вырваться. Спасибо за то, что позвонили. Будем ждать вашего заявления.

Он, не прощаясь, повесил трубку и отвернулся от телефона.

— Ты идеальный любовник, верно? — насмешливо сказала Вирджиния Додж, кладя трубку на место.

— Конечно, идеальный любовник, — ответил Клинг.

По правде говоря, ему было неприятно, что Вирджиния слышала его разговор с Мерси Снайдер. В свои двадцать пять лет Берт Клинг был не очень-то искушен в словесных ' дуэлях, приемами которых мастерски владела Мерси Снайдер.

Он был высок и белокур, с широкими плечами, узкими бедрами и щеками чистого оттенка клубники со сливками. Его можно было назвать красивым, но его