Яспер стиснул в кулаках супинаторы, открыл ящик, набитый старыми пластиковыми пакетами, схватил ботинки, швырнул их в пакет, связал ручки и отдал пакет Лео.

– Ты хорошо работаешь, Яспер. Правда чертовски хорошо.

– Что?

– На ограблении. Никогда не медлишь. Без тебя ничего бы не вышло.

Улыбка, с какой Яспер открыл дверь, встретил Лео, а потом угощал его кофе с “капелькой” молока, снова вернулась.

– И еще одно.

Гордая улыбка потеряла уверенность.

– Что, Лео, что я должен сделать? Я же все делаю, черт побери, ты прекрасно знаешь.

– Если я сказал: “Прекрати”, ты должен прекратить.

Яспер не контролировал ярость, позволял ярости контролировать себя. Носился с мечтами о военной карьере и, хотя его сочли негодным, до сих пор старался доказать, что это ошибка.

У Яспера не было выключателя, и если бы не Лео, он бы стрелял не по сейфам и камерам наблюдения. А кому-то в голову.

– Лео, блин, я же обчистил для нас все эти сейфы! Благодаря мне мы таки забрали все, за чем пришли, а могли бы остаться ни с чем, потому что Винсент стоял перед дверью как дурак и задерживал меня!

Яспер выдвинул кухонный стул и сел.

– Я только и думаю, как действовать лучше, эффективнее, как сорвать куш покрупнее.

В глазах печаль и досада.

– Такая у меня теперь жизнь. Ты, Феликс и Винсент. Я все с вами делю!

Лео сел напротив.

– И ты нам нужен. Я тебе уже говорил. Без тебя мы бы не справились. Ты же знаешь.

Оба помолчали. Потом Лео встал с ботинками в пакете. И Яспер снова улыбнулся.

– Слышь… Я тут кое о чем думал.

– Да?

– Следующий раз. Эсму. По дороге домой, после двойного… можно, черт подери, взять еще один.

– Еще один?

– Сурунда.

Сурунда. Лео точно знал, где расположен этот банк. Ровно в девяти километрах от двух банков в Эсму. Это место он тоже разведывал, прежде чем остановил выбор на Сведмюре. Но тогда он думал о нем как о единственной мишени, не как о третьей по дороге домой после первого в Швеции двойного ограбления банков.

– Это круто, Лео. Но возможно. – Яспер видел, что Лео слушает его, и повысил голос: – Я знаю, что возможно! Если сделать так, чтобы легавые были в другом месте. Если отправить их туда.

Сколько же красивых домов. Эппельвикен. Яблоневый залив. Название и то красивое. Всю жизнь Джон Бронкс жил в Стокгольме, но в этом районе никогда раньше не бывал. Всего несколько минут езды – и ты в другой реальности, словно отгороженной незримой оградой.

Сначала вниз по узким трамвайным путям до школы, потом переулками и вниз, к воде. Бронкс сверил на почтовых ящиках фамилию и номер дома и остановился перед особняком, выстроенным прямо на берегу озера Меларен. Тонкий слой снега присыпал лужайку, Бронкс кивнул садовому гному, как бы стоящему на страже. Вокруг него виднелись следы двух детишек и взрослого мужчины – возможно, после церемониальной установки пластмассового гнома с его застывшей улыбкой.

Он позвонил в дверь, над звонком надпись – “добро пожаловать”. Судя по запаху, в доме готовили обед.

– Здрасьте.

Маленькая девчушка, наверно старшая из дочек, шести лет. В белом платьице, с короной из свечей на голове – по случаю праздника Дня святой Люсии, как множество ее ровесниц по всей Скандинавии.

– Здравствуй. Папа дома?

Она поправила поясок из глянцевой бумаги.

– Я – Люсия. А ты кто?

– Э-э… я… Рождественский эльф. Так папа дома?

Она смерила его взглядом с головы до ног.

– Ты не рождественский эльф. Это я Эльф.

Это подбежала младшая девочка. Четырех лет. В блестящей пижамке.

– Ты вовсе не похож на Эльфа, – сказала она.

Обе исчезли, и он услышал, как младшая громко и взволнованно сообщает:

– Папа, там какой-то дядя пришел, и он врет.

Затем послышались шаги потяжелее.

– Джон?

Его начальник Карлстрём, один из высоких чинов стокгольмской полиции, в клетчатом фартуке, с кухонным полотенцем, заткнутым за пояс.

– Мы можем поговорить? Десять минут. И я сразу уйду, обещаю.

Прихожая, где на плечиках и крючках висела взрослая и детская одежда. На полу – большие и маленькие ботинки. Люсия и Эльф сидели в гостиной возле жестянки с имбирным печеньем, и Карлстрём повел его к лестнице.

– Там поспокойнее.

Они поднялись на второй этаж, в кабинет Карлстрёма – старый письменный стол, переполненные книжные шкафы и гостевое кресло, в котором Бронкс немедля утонул.

– Восемь недель назад было похищено больше миллиона крон и произведено сорок выстрелов.

Красивый вид из окна – покрытое льдом озеро, а за ним Стокгольм.

– Двадцать два часа назад украдено почти два миллиона крон и расстрелян восемьдесят один патрон. Примерно в том же географическом районе и таким же оружием. Та же группа внезапно появляется и исчезает, не оставив следов.

Он вдруг осознал, что снизу доносится музыка, рождественские песни.

– И предположительно, им не понадобится много времени на подготовку третьего ограбления. Неделя-другая? Может, около месяца? Стало быть, за этот период мы должны установить, кто они. Чтобы арестовать их дома, или по дороге на работу, или в гимнастическом зале, или когда они выходят из магазина с сумками в руках. А не когда они допустят ошибку при очередном грабеже. Ведь, учитывая их модель поведения, они не замедлят повернуть оружие против нас.

– Папа?

Маленькая ручка открыла дверь, и в комнату вошла девчушка в костюме Люсии.

– Да?

– Что ты делаешь?

– Работаю.

– С чем работаешь?

– Ну… кое-кто… совершил очень плохой поступок.

– А что они натворили?

– По-взрослому плохой.

– А что это?

– Ступай-ка вниз. К маме. Я скоро приду.

Дети. Семья. Другой мир. Бронкс не был уверен, но Люсия вроде как помахала ему, уходя.

– Сегодня утром я навестил человека, у которого отняли человеческий облик. И не хочу видеть такое еще раз. – Он посмотрел на Карлстрёма. – Сорок лет.

А он даже на ногах толком стоять не может. Отцу приходится его поддерживать.

За окном пластиковые гномы в рождественских гирляндах.

– Та же группа?

– Та же.