– Пора уходить, – вполголоса обратился Себастьян к Софии. – Немедленно.

– Почему? – Едва взглянув в изменившееся лицо Серафима, София осеклась и вмиг протрезвела. – Что случилось?

– Катастрофа. – Прозрачные глаза сильфа застыли, заледенели, словно промерзшие до самого дна озера. – Нет времени объяснять, живо уходим!

– О чем это ты, ведь мы еще ничего не выяснили! – София казалась разочарованной. – Столько усилий, и все напрасно? Другого шанса может и не представиться…

– Все вопросы после. – Себастьян взял себя в руки и с трудом выдавил следующую фразу, прозвучавшую как-то растерянно: – Здесь дракон.

– Дракон?! – Искаженная оторопело обвела взглядом помещение, но так и не обнаружила огромного крылатого ящера, притаившегося где-то под одним из столиков или прикинувшегося органичной деталью интерьера. – Ты, верно, шутишь… это же невозможно… Прости, а ты много вина успел выпить?

– Он здесь, говорю тебе. – Себастьян поморщился, ощущая, как кончики пальцев начинают дрожать. Драгоценные секунды утекали, а глупая девчонка затевала какие-то бессмысленные препирательства, которые могли обойтись очень дорого. Но привлекать внимание было нельзя: зал и без того доверху нашпигован охотниками и агентами, готовыми кинуться на любое, даже самое безобидное движение, как рыба на блеск приманки в мутной воде. Не стоило их провоцировать. – Я его чувствую.

Да. После стольких лет, как и в тот роковой день, он снова чувствует присутствие представителя древнейшей расы. И он снова чертовски напуган.

– А я вот совершенно ничего необычного не чувствую, – бойко запротестовала противная девица, решительно не желая никуда уходить. Наверное, подумала, что он совсем помешался на драконах: и во сне их видит, и наяву. – А уж Искаженным стоит довериться в вопросах интуиции, поверь мне.

– При чем тут чертова интуиция! – озлился Себастьян, незаметно хватая ее за плечо и рывком вытаскивая из-за стола. Ну почему от нее никогда никакой помощи, только вред? Промедление может погубить их обоих. – Это другое… недоступное людям… Ваша раса слишком молода, чтобы слышать голоса крови. Проклятье! Уходим отсюда, сию же секунду!

Но было, как водится, поздно.

Глава 19,

в которой ведется речь о нравах и обычаях оборотней

Большая топографическая карта Бреонии безмятежно отдыхала на ровной поверхности стола, и не подозревая, что над ней вот-вот будут вершиться судьбы.

Лорд Эдвард резкими движениями расправил смявшуюся бумагу, еще раз окидывая взором плоскую и уменьшенную копию страны. Такие карты были засекречены во избежание утечки сведений, которые могут использоваться в военных целях. Люди только и норовят, что затеять войну.

Достаточно крупный масштаб во всех подробностях позволял рассмотреть рельеф, гидрографию, растительно-почвенный покров, населенные пункты, границы и коммуникации.

Однако в данный момент правителя Ледума интересовали тридцать девять городов-государств конфедерации, напоминавших узелки наброшенной на землю плетеной рыбацкой сети.

Тридцать девять человеческих полисов. Тридцать девять очагов цивилизации, с боем вырвавших у великой Пустоши право на жизнь.

Ледум располагался на самой границе занятой людьми территории. Это была мощная крепость, прекрасно укрепленный аванпост, который издавна сдерживал любые посягательства извне.

Аманита же, напротив, занимала теплое местечко в самом сердце Бреонии, являясь не только историческим и культурным, но и географическим центром страны. Изначально такое расположение казалось очень даже удобным и безопасным, суля многие выгоды. Однако в настоящий момент картинка вырисовывалась куда более неоднозначная: зона влияния Аманиты простиралась в основном на близлежащие города, приграничные же территории все без исключения были лояльны Ледуму. Таким образом, в случае войны столица окажется во враждебном кольце и преимущества неминуемо превратятся в недостатки.

Ах, как же изменчива политика. Этой ветреной дамочке никогда нельзя доверять.

Ладонями упершись в стол, лорд Эдвард мысленно разлиновал карту, деля на своих и чужих. В широкой полосе, находящейся под его контролем, совершенно выбивался из общего дружного строя город Ламиум, престарелый правитель которого цеплялся за прошлое с завидным упорством маразматика.

Несколько лет назад, после долгих консультаций с финансистами и дипломатами, лорд Эдвард установил для Ламиума режим полной экономической блокады, характерный больше для военного, нежели для мирного времени. Прекращение торговли и официальное эмбарго на все виды денежных операций должны были принудить упорствующий полис к изменению негибкой внешней политики.

Однако, несмотря на столь жесткие меры, Ламиум не желал налаживать связи с Ледумом по навязываемой модели «вассал – сюзерен», рассчитывая на поддержку полисов-союзников. В итоге промышленные и продовольственные товары переправляли дирижаблями из самой Аманиты, и стоили они запредельно дорого. Казна нищала, население начинало роптать. Тем не менее стихийно сформировавшаяся и негласно поддержанная Ледумом оппозиция так и не сумела сама перевернуть строй изнутри, хоть и была настроена весьма решительно.

С этим вялотекущим противостоянием срочно следовало что-то сделать.

Правитель не торопился начинать разговор и только нетерпеливо постукивал кончиками пальцев по темной массивной столешнице. На груди его, поверх простого мундира без знаков различия, красовался узкий боевой лорум, закрепленный крест-накрест. Такой титульный шарф из твердой парчовой ткани имел каждый лорд-защитник Бреонии: с древних времен он считался главным символом власти и обязательной принадлежностью торжественных одеяний правителя. Лорум, украшенный чеканными платиновыми пластинами и прихотливо ограненными алмазами, от обилия драгоценностей был столь тяжел, что лорд Эдвард надевал его только в исключительных случаях. Алмазы сверкали ярче любых других камней, угрожающе переливаясь на острых гранях холодным белым цветом.

Трое из четверых приглашенных были на месте, последний безнадежно опаздывал.

Как это дурно со стороны четвертого явиться всех позже!

Будь это кто угодно другой, лорд Эдвард давно бы уже дал выход раздражению, но старый волк Арх Рист, вожак самого многочисленного и влиятельного клана оборотней, был слишком давно знаком ему. Проверенный союзник никогда прежде не подводил и не позволял себе неуважения. Значит, случилось что-то действительно важное.

Лорд Эдвард ждал.

Две тени за его спиной, казалось, даже не дышали. Заметить их было непросто: совершенно недвижные фигуры скрывал полумрак, царящий в небольшом зале и особенно сгустившийся в углах. Единственным источником света служили два низких кованых подсвечника, украшавших стол правителя. Их черные и красные стеклянные цветы окрашивали пламя свечей в зловещие тона и скорее скрадывали нюансы обстановки, чем давали разглядеть что-то.

Однако оборотни прекрасно знали, кто перед ними, и зрение, превосходящее человеческое, уж конечно позволяло разглядеть рукояти чуть изогнутых парных клинков, видневшиеся над надплечьями стражей. Разумеется, боевой маг в полном облачении и сам в состоянии гарантировать собственную безопасность, но, как говаривали во времена его юности, береженого Изначальный бережет. С нелюдями лучше быть начеку: звериные души – потемки для человеческого разума. Никому из них доверять нельзя.

Если для правителя Ледума вообще приемлемо само понятие доверия.

Три фигуры, полностью задрапированные в плащи, так же недвижимо стояли напротив: