Это поразительный список в диапазоне от очень приятного до невообразимо отталкивающего.

Из приятного – йогурт, лимон, масло грецкого ореха, мед, миндаль, авокадо, мята и тыква. Эти умники в Беверли-Хиллз питаются лучше, чем средний рабочий в районе экватора.

С другой стороны, люди готовы платить за субстанции, названия которых настораживают. В одном нью-йоркском спа за двести долларов вас покроют птичьим пометом. В другом – предлагают спермин, антиоксидант норвежского производства, когда-то обнаруженный в сперме. Кажется, с елизаветинских времен, когда было принято умываться мочой щенков, не многое изменилось.

Уход за кожей не новость. В ветхозаветной Книге Эсфирь злой царь, которому нужна новая жена, устраивает конкурс в духе American Idol[176]. Каждую ночь он спит с новой женщиной. Но прежде конкурсантка делает косметические процедуры, которые длятся целый год. Шесть месяцев с мирровым маслом и шесть месяцев с благовониями. Так что полчаса у зеркала перед первым свиданием – это совершенно нормально.

За сорок два года я не наносил на лицо ничего приятного или отвратительного, только лосьон для загара и боевую раскраску во время игры в войну. Зачем? Я считал, что моя кожа сама о себе позаботится. К чему излишний контроль?

Но с некоторых пор меня не оставляет ощущение, что я последний мужчина, который не придерживается какой-то системы ухода за кожей. Перед поездкой в Филадельфию я зашел в туалет на вокзале и услышал, о чем говорят два парня. Кожаные куртки, татуировки Harley, животы, под которыми не видно ремней, – то ли байкеры, то ли полицейские под прикрытием, переусердствовавшие с маскировкой.

– Чертово солнце убивает меня. Я увлажняю кожу как ненормальный. Всем, чем можно, черт дери. Чертовым алоэ. Всем подряд.

Другой понимающе кивал.

В рамках проекта мне придется подумать о своей коже. Рак кожи – самое распространенное онкологическое заболевание в мире. Американское онкологическое общество сообщает о двух миллионах случаев в год только в США. Кроме того, как сказали бы мои друзья с Пенсильванского вокзала, кожа выдает ваш возраст. Этот месяц станет месяцем моей кожи.

Но что выбрать? Производство средств ухода за кожей – индустрия с оборотом 43 миллиарда долларов, и уровень шарлатанства здесь зашкаливает. Журналист и врач Бен Голдакр развенчивает мифы в своей книге «Обман в науке». Производители добавляют ингредиенты с «научными» названиями («экстрагированная особым образом ДНК лосося»). Если бы наша кожа действительно усваивала ДНК лосося, отмечает Голдакр, результат не понравился бы целевой аудитории.

Выбор так широк, что голова идет кругом. Но Голдакр пишет, что, если у вас нет проблем с кожей, подойдет любой увлажнитель. Сейчас я пользуюсь лосьоном жены.

Морщины – другое дело. Из десятков средств лишь некоторые действительно работают. Самое эффективное – третиноин, больше известный как ретинол (витамин А). Третиноин, или трансретиновая кислота, помогает клеткам вырабатывать коллаген, придающий коже эластичность. Третиноин используется не только в косметических, но и в медицинских целях. The New York Times пишет, что он применяется для лечения предраковых состояний кожи. Исследования показывают, что после двух лет лечения аномальные клетки превращаются в нормальные.

По моей просьбе дерматолог прописывает мне ретиноловую мазь. Она неоправданно дорога – 80 долларов за 62 грамма. Я решил выполнить требование хотя бы для того, чтобы парень из страховой компании посмеялся от души.

Я наношу густую белую мазь на кожу лба и вокруг глаз. Неделя – ничего. Две недели – ничего. Третья неделя… уже кое-что. Четвертая неделя – определенно кое-что.

Глубокие морщины вокруг глаз не исчезли, но мелкие разгладились, как поверхность надутого воздушного шарика.

Это не эффект плацебо, я спрашивал Джули.

– Ты выглядишь моложе, – говорит она. – Странно.

– Возьми себе, если хочешь.

– Зачем? – спрашивает Джули. – Она что, мне нужна?

Ха, вопрос в духе Джо Пеши[177](«Я что, похож на клоуна?»). Победы здесь быть не может. В конце концов, ты даешь задний ход и в тебя стреляют из «Глока 19». Джули взяла-таки мою мазь, и мазь выстрелила. Лицо Джули покраснело и опухло.

– Придется тебе иметь дело с морщинистой старой мной, – говорит Джули, возвращая мне тюбик.

Я снова стал наносить мазь каждый вечер. Я заметил, что углубления на коже заполняются, как следы на песке во время прилива. Стыдно сказать, сколько времени я провел перед зеркалом, изучая кожу вокруг глаз. Никогда не думал, что беспокоюсь из-за этих маленьких морщинок. О чем тут беспокоиться? Они отражают индивидуальность, правда?

И все-таки это фантастическое ощущение, когда причинно-следственная связь столь очевидна. Пользуешься мазью – морщины исчезают. Photoshop, только в реальной жизни.

Потом я принялся изучать остальное лицо. Что еще я могу исправить? Как насчет подбородка? У меня он плавно переходит в горло, получается своего рода «подбогорло». Или мой немного асимметричный нос? Не нужно ли его выправить?

Но через пару минут я бросил это занятие. Я напомнил себе, что тще-славие сродни наркотику.

Мы видим, как стремление к физическому совершенству перерастает в безумие. Как звезда реалити-шоу может сделать 43 пластические операции в течение месяца, а журналист Алекс Кучински – написать целую книгу[178]о нездоровом увлечении пластической хирургией.

Плюс у ретинола есть свои недостатки. Он делает кожу более чувствительной к ультрафиолетовому излучению, а значит, подверженной солнечным ожогам. И только Бог знает, какие еще непредвиденные побочные эффекты могут проявиться через много лет. Не говоря уже о постоянных расходах.

Поэтому однажды в среду я убираю мазь в дальний угол шкафчика. Хотя не исключено, вернусь к ней перед встречей с читателями. Так сказать, в деловых целях.

В детстве моя кожа почти не знала солнцезащитных средств. Я любил загорать. Мне почему-то казалось, что, загорев, я выгляжу не таким костлявым. В результате моя кожа усеяна кратерами, «гусиными лапками» и пигментными пятнами.

Мне любезно напомнили об этом во время последнего отпуска. Женщина, с которой мы познакомились, заметила, что мы с Джули молодо выглядим. Мы просияли. Но ее муж, дерматолог, сказал:

– Нет. Я вижу, что кожа повреждена. Очень сильно.