миру корпораций, чем к миру воюющих кланов и провинций из семейных летописей. Править будет золото, а не булат. Конечно, не сразу, не через год и даже не через десять, но процесс не остановить. Компания Гато — это уже даже не первая ласточка, это гром набата по старому миру. Компания презренного торгаша, что легко может поспорить с властью дайме малых стран. Да, мы, шиноби, пока еще стоим на вершине пищевой цепи, но надолго ли нас хватит, если мы не будем подстраиваться под новые реалии? Много ты навоюешь в одиночку или даже целым кланов против той же компании Гато, что вполне может заплатить кому-то вроде Акацук? Всем тем, кто остался на Каменистом, и одной S может хватить, даже несмотря на артефакты Узумаки, вытащенные из схрона. А двое раскатают в тонкий блин и Синьку с его людьми, и всех выживших соклановцев, и всех выживших Узумаки, и остатки их союзников и вассалов.

— А ещё нам нужен специалист, разбирающийся в законах. Юрист широкого профиля. Есть здесь такие?

Неуверенно поднялась одна рука.

— Меня зовут Ибури Кеничи, и я изучал право, надеясь стать судьёй после того, как закончу с карьерой шиноби.

— Прекрасно! Вы-то нам и нужны, необходимо просмотреть все законы Конохи, принятые со дня основания, и найти явные нестыковки.

— Но это же колоссальный труд!

— Я понимаю. И надеюсь, что вы найдёте себе помощников, — кивнул я. — Но это надо сделать!

— А… зачем? — спросил Рюга Хасоку, тот самый дебил, что жаждал по прошлой дружбе стать моей правой рукой. Если человек талантлив, то он талантлив во всём. С идиотами такая же история.

— Скажите, пожалуйста, — стал пояснять я, — согласно какому закону старейшины Утатане-сан и Митокадо-сан остались на своих местах после смерти Третьего? Вы знаете? Я — нет. Какими законами определяются их полномочия и мера ответственности за принимаемые решения? Вы знаете? Я — нет. Не утверждаю, что они плохие люди и специалисты, или что их немедленно надо заменить на кого-то, — аккуратно помахал руками я и мысленно добавил: но так думаю.

Шепотков обсуждения в этот раз не было, что меня несколько огорчило.

— Но вы мне объясните, каким законом регламентирована их деятельность, а также кто и как придёт им на смену и придёт ли вообще? Мне совсем не охота узнать на своей шкуре, какие законы может написать человек с деменцией, — перешёл я на низкий стиль, чтоб растормошить публику. — Или, что ещё хуже — какие судьбоносные решения принять. Тем более жить со всем этим.

Киррин Юрума тут же пояснил, в наступившей тишине, что деменция — это угасание разума очень пожилых людей и что у не шиноби люди с деменцией похожи становятся на детей, потому что резко глупеют, несут чушь и всё забывают. О, оказывается, и от него может быть польза? Воистину, боги милостивы ко мне!

А, нет, показалось… Потому что следом это чудо в перьях заявило с детской прямотой.

— А ещё, Ирука-кун, тебя Араигума-сама просил зайти как можно скорее. И дневник наблюдений мне не забудь занести.

— Юрума-кун, я тебя услышал, и заткнись, пожалуйста. Потом поговорим. — добродушно улыбаясь, сказал я, а затем состроил спокойную серьёзность на морде. — Продолжим.

При этом обстановка, конечно, стала как на посиделках после работы: народ погыгыкал и расслабился. А то сидели все с серьёзными лицами, как черенок от лопаты проглотив.

Киррин было раззявил рот, чтоб снова меня перебить, но я успел раньше:

— Юр-рума-кун — со взглядом задолбавшегося вусмерть работяги, которого после работы донимают дочки-сыночки. — Я тебя услышал. А ты услышь меня. Дружеская обстановка — это хорошо, но ты перегибаешь. Я понятно выражаюсь?

— Понял-понял, — в жесте капитуляции поднял глазнюк руки с ехидной лыбой, — замолкаю.

— Общий курс вам известен. Звучит странно, но нам надо способствовать усилению всех кланов шиноби Конохи. Даже тех, что лично вам неприятны. Хотя, конечно, желательно в первую очередь входящих в наш союз, но едва ли получится. Звучит странно и необычно, но именно такой вариант будет наиболее выигрышным. Теперь нам нужны частности, чтобы от них оттолкнуться, как ото дна и всплыть на поверхность. Например, кто и чем будет заниматься, что возьмёт на себя? Какие есть идеи? Предлагаю не замахиваться сразу на глобальную трансформацию Конохи — надорвёмся. Начать нужно с малого, но и от больших сложностей мы отмахиваться не будем. Предлагаю начать с обсуждения критических моментов.

— Критических? Это какие, например? — снова «дружбан» влез.

— Инфраструктура, её надёжность и удобство использования. Вооружённые силы. Юридическая система. Экономика. Продовольственная безопасность. Что и где вам кажется чрезмерно громоздким, где можно убрать лишнее. Не важно в какой области. Удобство и скорость на первом месте, на втором качество и прочее.

— В том числе и очереди в Госпитале?

— Да, и это тоже. — ответил я, не заостряя внимания на вопросе. Мне хотелось услышать больше вариантов.

Покашливая, внимание к себе привлёк… Гекко Хаяте.

А его-то сюда откуда занесло?

— Умино-сан, — посмотрел кашляющий экзаменатор на меня глазами человека спящего в сутки два-три часа, — могли бы вы для нас пояснить ту историю с рангом. Вы сказали, что у вас это уже не первая миссия, чей ранг не соответствует реальности.

Тут-то я и вспомнил, что некоторые к нам присоединились без беседы со мной, их уже принимал Хиаши и беседовал с ними он же.

— Да, это так, Гекко-сан. Я не хочу, да и не могу вдаваться в подробности из-за секретности. Однако нашей команде уже третий раз попадаются миссии с дворцовыми переворотами и свержением власти. Причём побывать мы успели и в роли защитников, и на стороне революционеров. И всё это явно не по плечу одной учебной команде. Не в обиду Хатаке-сану, но миссии были закончены благополучно только милостью богов и невероятной удачей.

Народу такие подробности не понравились. Ведь сегодня — я, а завтра им самим или их родным выпадет такой квест не по уровню.

— В третий раз нарвавшись на дворцовый переворот — я уже имею желание постучать по голове работникам штаба и спросить, «А мозг дома»? — изобразил я стук в дверь, постучав по столу. — А то есть сомнения.

— Да есть у нас мозг, — возмутился мужчина средних лет. — У нас возможностей нет!

Взгляды скрестились на говорившем. У