– Все равно как-то неспокойно на душе, – призналась Евдокия, – надо убрать из крепости женщин и детей.

– Нет, сейчас нельзя, слишком опасно, – возразил Пакин, – красные близко. Они могут перехватить людей. В этом случае они их либо расстреляют, либо возьмут в заложники и, наступая, выставят перед собой.

– Да, ты прав, – согласилась Евдокия. От напряжения у нее начинала болеть голова. Она никогда не любила советов, все эти обсуждения. В бою было намного проще, и решения приходили сами собой практически мгновенно.

– Я передам всем, чтобы перетаскивали все ценное в крепость и сами сюда переселялись, – тяжело вздохнув, сказал Пакин, – места-то теперь свободного полно.

До двух часов ночи они переселяли людей за крепостные стены. Вымотанная Евдокия вернулась домой, стащила сапоги и буквально упала на лавку.

– Эй, а про меня не забыла? – подал голос Алексей, привязанный к топчану в углу комнаты.

– А тебе чего? – недовольно поинтересовалась Евдокия.

– Для начала в сортир надо, – буркнул Алексей и добавил: – Пить еще хочу и жрать. Дай хоть корку какую.

– Так много желаний, как бы не забыть, – ехидно заметила она, нехотя поднимаясь с лавки.

– А ты запиши, – ласково предложил Алексей.

– Вижу, тебе значительно лучше, коль чувство юмора прорезалось, – фыркнула Евдокия. – Кстати, твои друзья идут сюда. Будет бой. Мы тебя вместо щита поставим. Посмотрим, что они будут делать.

– Я уже говорил, кажется, что они пристрелят меня и глазом не моргнут, – бросил Алексей грустно. – Устранить вас послали отряд наемников, китайцев, а их ничто не остановит. Если вы не сдадитесь, они всех вырежут до одного. Им плевать, кто перед ними – дети, женщины, старики. Командует ими Кван – настоящий зверь. Ты с ним уже познакомилась там на лесопилке. Я был против, чтобы они участвовали в операции…

– Ну, конечно, – с сарказмом поддакнула Евдокия, – сам Исусик, а остальные звери.

– Я не пытаюсь представить себя ангелом, – возразил Алексей, – просто китайцы намного хуже. Если бы я был там, то мог бы их контролировать и не допустил бы напрасного кровопролития. Советую сдаться, и тогда я сделаю так, что всем вам сохранят жизнь.

– Нет, этому не бывать, – бухнула в сердцах кулаком по столу Евдокия.

Искусительные речи чекиста на нее не действовали. Она знала, что если даже им и сохранят жизнь, то сошлют в лагеря, а это намного хуже смерти. Лучше умереть в бою, чем существовать в нечеловеческих условиях, терпеть унижения и побои, а в конце концов умереть либо от голода, либо от болезней, либо тебя замучают охранники. Нет, это не для нее.

– Ясно, – кивнул Алексей, не удивившись, – тогда хотя бы эвакуируйте из крепости детей и женщин.

– Чтобы ваши переловили их в лесу и захватили в заложники, – жестко усмехнулась Евдокия, подходя к нему, – нет, такой фокус не пройдет.

– Надеюсь, ты понимаешь, что все, кто находится в крепости, умрут, – произнес Алексей без надежды в голосе и предложил: – Выйди и посмотри им в глаза. Ты будешь виновата в смерти неповинных людей.

– Что будет, то будет, – бросила она, развязав ему руки, – лучше не трави мне душу. Поднимайся и сам развяжи ноги. Только помни, что ты у меня на прицеле.

Скривившись от боли, Алексей с трудом сел, потом наклонился. Последнее потребовало столько усилий и доставило такую боль, что он чуть не потерял сознание. В глазах отвратительно зарябило.

Евдокия стояла чуть поодаль с «маузером» в руке. Оружие было снято с предохранителя.

Кое-как развязав ноги, Алексей поднялся и тут же упал на пол. Евдокия отпрыгнула от него на шаг и прикрикнула:

– Давай вставай, нечего придуриваться.

– Я не придуриваюсь, – прохрипел Алексей, вновь поднимаясь.

Путь до туалета показался ему путем на Голгофу. От боли темнело в глазах. На повязке выступила свежая кровь. Когда они вернулись в дом, Евдокия бросила ему копченую тушку зайца и ломоть хлеба:

– Вот, ешь. Вода в кадушке. Напоминаю, я за тобой очень внимательно слежу. Ешь быстро. Мне еще надо хотя бы часок вздремнуть перед боем.

Алексей подумал, что Кван вряд ли будет атаковать ночью, но вслух ничего не сказал. Зачем помогать врагам? В его голове бродили мысли о побеге, но он не представлял, как это осуществить. Опыт показал, что он слишком слаб, чтобы бежать в тайгу. Оставалось ждать прихода отряда. Начнется бой, вот тогда, может, и подвернется случай.

Евдокия улыбнулась, словно прочитав его мысли.

* * *

Камни срывались и улетали вниз в пропасть. Рыков, весь взмокший от напряжения, цеплялся и лез вверх. Перевалив через каменный гребень, он оказался на плато, окружавшем священную гору. Сил совершенно не осталось. Он лежал и смотрел в синее небо, на котором быстро собирались тучи. Перед лицом серым облаком вился гнус.

– Чертов дождь, – прокаркал он пересохшим горлом, делая вялые попытки отогнать кровососов, потом поднялся и через силу побрел вдоль скалы. Как вскоре удалось выяснить, с другой стороны на плато можно было подняться по нормальной дороге. Он мог бы даже въехать на лошади, если бы знал дорогу.

– Твою мать, – выдохнул он от досады и вцепился себе в волосы, – столько трудов…

Немного передохнув, он нашел тропинку наверх. Не дорога, но идти можно. Под ногами хрустела каменистая почва. Временами попадались кривые деревца, скрюченные от постоянных ветров в дугу. В четырех местах вставали отвесные стены, и опять приходилось пускать в ход навыки альпиниста. По словам Андреева, тропа должна была заканчиваться у пещеры. Так оно и вышло. Антон Семенович увидел вход в пещеру, а перед ним сидящего человека в грязных лохмотьях. Оборванец сидел, свесив голову на грудь и привалившись к стене. Казалось, что он спит. В руке Рыкова мгновенно оказался пистолет. «С оружием будет легче договориться», – подумал он и сделал шаг вперед. Оборванец никак не реагировал. Антон Семенович сделал еще шаг и пригляделся внимательнее. Его взгляд упал на руку незнакомца. Из рваного рукава выглядывали побелевшие кости с остатками иссохшей плоти. Человек умер уже черт знает сколько лет назад. Расслабившись, Рыков подошел к мертвецу и осмотрел. По всем признакам, это был поручик Герасимов, про которого рассказывал слепой старик. И умер парень не своей смертью. В области сердца было колотое ранение. Ударили широким лезвием снизу. Это обстоятельство породило в голове Рыкова тревожные мысли: «Раз кто-то убил поручика, значит, этот кто-то уже побывал и в пещере!» Его опередили! Причем очень давно.

– Нет, этого не может быть, – пробормотал Рыков в отчаянии, роясь в сумке. Среди вещей он нашел электрический фонарик, включил и осветил вход в пещеру. В глаза бросились разбросанные по полу человеческие кости. Несколько черепов ухмылялись ему безгубыми улыбками. От этого зрелища мороз прошел по коже.

Пересилив страх, Рыков решительно вошел внутрь. От основной пещеры отходили ходы в боковые пещеры, но каждая заканчивалась тупиком. Везде попадались человеческие кости, обрывки истлевшей формы солдат царской армии, позеленевшие пуговицы, пряжки от ремней и тому подобное. Метрах в двадцати от входа он натолкнулся на целую гору костей и черепов. Зрелище было жуткое. Перебравшись через останки, он пошел дальше в глубь тоннеля. Дорога шла под гору. Прикинув, Рыков понял, что уже прошел метров тридцать от входа и опустился метров на десять вниз. Запахнув плотнее полы пиджака, он достал из сумки плащ, надел его и отметил, что фонарь стал светить слабее. Хватит ли его на весь путь? Он и не предполагал, что пещера такая большая. Думал, пройдет несколько метров, и там будут лежать ящики с золотом. На деле все оказалось иначе. Антон Семенович прислушался. Где-то капала вода. Фонарь выхватил из темноты еще один боковой лаз, но проверять его не потребовалось. Лаз был полностью завален камнями. Он пошел дальше. Стены пещеры неожиданно расширились, и Рыков оказался в большом гроте, закованном льдом. С потолка свисали огромные сталактиты. Вода с них капала вниз и образовывала наплывы. Некоторые сталактиты достигли пола пещеры и превратились в ледяные столбы. Спотыкаясь через глыбы льда, он тщетно искал золото, но кругом был только лед. В свете фонаря играли гранями ледяные кристаллы, вспыхивали, точно искры, кружившиеся в воздухе снежинки. Несколько раз Рыков поскользнулся и чуть не разбился насмерть. Затем он увидел выход из грота. Теперь дорога пошла вверх, через нагромождение камней и плит, появившихся, вероятно, не так давно в результате обвала. Проход не завалило полностью, и он смог пройти. Дальше был небольшой грот с колодцем посередине. Колодец уходил вертикально вниз, и дна его разглядеть было невозможно. Сверху лилась вода.