Янтарь тут же бегом направился к дверям. Я вздрогнула от очередного мучительного крика, а спустя несколько мгновений осталась на балконе одна. Зимний ветер внезапно пробрал до костей, я поежилась и бросилась разыскивать Императора.

Сложно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как все императорское семейство собралось в гостиной рядом со спальней Дианира и Грейс. В Империи, по традиции, как только начинались роды, вся семья должна была находиться возле роженицы: считалось, что таким образом усиливаются родственные связи и отгоняются злые духи. Не знаю, как духи, а я бы с удовольствием оказалась где-нибудь подальше, только бы не слышать жутких криков, доносящихся из-за двери.

Бал был остановлен, как только я сообщила Императору и его жене, что Грейс стало плохо, и мы втроем поспешили к их покоям, где обнаружили Янтаря и непривычно бледного Дианира. Целитель и его помощница закрылись с Грейс в спальне, и теперь всем оставалось только ждать.

Мы и ждали.

Я — в кресле, то и дело одергивая себя за желание привычно забраться в него с ногами и обхватить их. Еления с Дианиром — на диване, то Императрица гладила начинавшие подрагивать от напряжения руки сына, то он шепотом успокаивать ее после очередного крика. Император большей частью стоял у окна, периодически прохаживаясь по комнате, лицо его не выражало волнения, только глубокую задумчивость. И внутренний голос подсказывал мне, что думать он мог совсем не обязательно о невестке за дверью, а, и это было куда вероятнее, о каких-нибудь налогах, законах и дипломатических встречах… Чем там еще императоры занимаются?

Янтарь, так же как и я, явно чувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись надолго запертым среди родственников, ставших уже давно почти чужими людьми, да еще и в такой ситуации, когда не развлечешь себя и окружающих шутками-прибаутками. Я периодически ловила то его, то себя на том, что мы начинали клевать носом, но вздрагивали и просыпались от нового душераздирающего вопля.

Можно сказать, свадьба у нас получилась воистину незабываемой.

А вот когда за дверью вместо криков раздался детский плач, встрепенулись и подскочили все. Целитель появился спустя минуту, держа на руках завернутого в белое полотно младенца. Тот корчил крохотное красное сморщенное личико и надрывался в режущем уши писке.

— Девочка, — объявил мужчина, протягивая ребенка Дианиру. — Роды начались чуть раньше положенного, но с ее высочеством все будет хорошо.

Еления тут же склонилась над свертком. Дейрек приблизился, несколько мгновений изучал его ничего не выражающим взглядом, а затем поднял глаза на Янтаря.

— Дарел, я полагаю, теперь вы с Анаис можете отправиться к себе. Очень жаль, что это происшествие слегка подпортило окончание вечера.

Дианир его словно не услышал, а вот Еления прожгла супруга гневным взглядом. И я ее понимала. Таким определением наградить рождение первого внука… пусть даже это внучка!

— Да, отец, — не стал возражать Янтарь. — Передайте наши поздравления Грейс.

Комнату я покинула с величайшим облегчением. День получился даже более чем насыщенным, накатила страшная усталость, хотелось наконец стянуть это дурацкое платье, отдавившее мне все ребра, залезть под одеяло и мгновенно заснуть.

Этим блаженным мыслям я предавалась ровно до того момента, как осознала, что Янтарь ведет меня вовсе не к моей комнате. И что мы теперь муж и жена, и Император наверняка не зря так стремительно выпроводил нас прочь, а чтобы мы…

На меня нахлынул приступ паники.

В школе учились люди самого разного возраста, да и магам и магичкам издавна прощалась некоторая вольность поведения, хоть учителя и старались следить за тем, чтобы Тарос не превращался в дом свиданий. Поэтому, благодаря рассказам особо болтливых подружек, я приблизительно представляла, что происходит в постели между мужчиной и женщиной. Как и то, что это может быть очень и очень больно. И от этого на свет появляются дети, которых после криков бедняжки Грейс мне не хотелось иметь еще лет десять, а лучше вообще никогда! Не говоря уже о том, чтобы я… с Янтарем?..

Огневик внезапно свернул и толкнул одну из дверей. Стоило ей щелкнуть за нашими спинами, как он тут же выпустил мою ладонь.

— Гостиная, — объявил он тоном нашего школьного библиотекаря, проводящего экскурсию по своему царству для первокурсников, затем махнул рукой в сторону еще одной двери: — там спальня, уборная, гардероб.

Я осторожно огляделась. Кто бы ни продумывал обустройство этой комнаты, делал он это, кажется, для меня. Все было выполнено в серебристо-голубых тонах, и даже узоры на ткани напоминали те, что рисует мороз на стекле. Я коснулась кончиками пальцев белоснежных лилий в высоких вазах, провела рукой по резной спинке дивана. Каждый шаг давался с большим трудом. Вскинув голову, я обнаружила, что Янтарь куда-то испарился. Дверь в спальню была открыта, и я, поколебавшись несколько мгновений, прошла туда. Мягкий ковер под ногами глушил шаги, и было слышно лишь шуршание платья и гулкий стук в груди, словно сердце решило протаранить грудную клетку и выскочить наружу.

Здесь, наоборот, все купалось в теплых, но не ярких, желто-оранжевых тонах. В камине потрескивал огонь, наполняя комнату уютом, но вот стоящая у стены напротив кровать под тяжелым балдахином заставила меня попятиться, запнуться о столик у дверей и уронить на пол какую-то статуэтку. Та разлетелась вдребезги.

На шум из еще одной двери вышел Янтарь, уже успевший избавиться и от душащего шелкового платка, и от праздничного камзола, и даже от сапог, оставшись в штанах и рубашке с распахнутым воротом. И если в школе подобный его вид меня никогда не смущал, то прямо сейчас захотелось зажмуриться и испариться.

— Согласен, она была отвратная, — хмыкнул парень, оглядев масштаб трагедии, и шагнул вперед.

— Не подходи, — почти панически пробормотала я, отступая.

Янтарь удивленно вскинул брови. Еще шаг. Я снова отступила и уперлась спиной в туалетный столик, нервно вцепившись в столешницу.

Я не могу! И не хочу! И не буду!

От волнения у меня пропал голос, и я могла только с ужасом пронаблюдать, как муж (Боги, какое жуткое слово!) приблизился вплотную и поднял руку. Я втянула голову в плечи, но он всего лишь вытащил у меня из волос украшенную бриллиантовой звездой шпильку. Затем другую. Я зажмурилась и вздрагивала всякий раз, когда тяжелые локоны, удерживаемые ими, падали мне на плечи и спину.

Он же меня не заставит? Или заставит? И имеет на это полное право. Сейчас как схватит и…

Что «и», я представляла слабо, но почему-то казалось — ничего хорошего мне это не сулит. Как и отказ. Да и драку с мужем в первую брачную ночь Император вряд ли одобрит. А какое наказание он может мне за это назначить, даже думать страшно.

Тем временем, избавившись от последней шпильки, Янтарь запустил пальцы мне в волосы, взлохмачивая платиновый каскад, проводя по всей его длине, словно в поисках затерявшихся заколок. А затем руки легли на талию, притягивая меня вплотную. Я отвернулась в жалкой попытке отсрочить неизбежное на несколько мгновений. Если он сейчас сделает еще хоть что-нибудь, я за себя не отвечаю!