– Вот люди правильное дело делают! – заявил он с непривычной жесткостью. – Давно пора выкинуть отсюда всех этих диадохских выродков и прочих!

– Меня тоже выкинешь? – тихо спросил Антэй, и Бера тут же пришел в себя, поспешил сесть и подвинул ему стакан.

– Я не про тебя, ты же наш.

Трифон оторвался от телефона и шлепнул серфера по плечу.

– Забей. Тебя это вообще не касается.

Но Антэй не обольщался. Касается. Еще как. Многим любопытно поглазеть на белого парня, который живет среди местных. Но едва головы близких и дальних знакомых заполнит фанатичный угар, можно не сомневаться – его прирежут одним из первых. Потом, может, и пожалеют, но будет уже поздно.

Посетители горячо обсуждали последние новости. Большая часть их выражала те же мысли, что и Бера.

И как всегда в теме борьбы с мнимыми и настоящими врагами, зазвучало неизменным рефреном упоминание Полиса. Постоянно торчащей рыбьей кости в горле. Глотать не мешает, но раздражает неимоверно.

Разрозненные выкрики несли один и тот же смысл. Снять Стену, пустить внутрь всех желающих.

– Нечего лезть в Полис, – неожиданно послышалось сбоку, и Антэй обернулся, чтобы посмотреть на источник голоса разума. Но мужчина в потертой спортивной куртке заявил: – Пусть лучше свое оружие нам пришлют. Мы сами разберемся.

Антэй усмехнулся, представив, как Полис торопится поставлять луннитам свои боевые системы. И поспешил спрятать ухмылку, сунув нос в пышную шапку пены над стаканом. Но, видимо, сделал это недостаточно быстро.

Стакан вылетел из его руки, выбитый точным ударом. Половина содержимого выплеснулась на стол, половина на одежду. Над их столиком навис побагровевший от бешенства посетитель, которого оскорбило скептически-насмешливое выражение лица парня. Прошипев какую-то угрозу, он схватил того за майку на груди.

– Э-э-э… – сердито протянул Трифон, начиная подниматься из-за стола, однако Антэй уже сам справился с внезапной проблемой.

Короткий, но сильный удар в солнечное сплетение, и мужчина рухнул на стол, разбивая собой остальные стаканы. Райдер уверенно взял его за пояс, провез по столешнице и сбросил на пол. Больше желающих выяснять отношения с компанией крепких экстремалов не появилось. Все снова увлеклись новостями.

– Пошли отсюда. – Бера поднялся, стряхивая с безрукавки капли пива.

– Ни пожрать, ни выпить не дадут, – пробурчал Трифон, засовывая в карман штанов коммуникатор.

На улице за время их отсутствия почти ничего не изменилось. Только прибавилось нищих, сидящих на земле и просящих подаяние монотонными голосами. Жара усиливалась. Раскаленный воздух стекал с каменных стен старых домов и дрожал мутным маревом над дорогой, сверкал в осколках битого стекла.

– Давайте в гавань, – сказал Антэй. – Хоть продышаться.

Возражений от спутников не последовало.

Совсем недавно это было одним из самых посещаемых туристами мест агломерации. Древний порт, Александрийский маяк, каменная набережная, о которую во время особого волнения бились волны и окатывали прохладными брызгами прохожих… Что было особенно приятно во время полуденной жары. Потрясающие закаты. Далекие огни кораблей, стоящих на рейде…

Все это никуда не исчезло и теперь, но народу значительно убавилось. На витринах сувенирных магазинов темнели тяжелые опущенные щиты.

Половина ресторанов закрылись. С улиц убрали столики – и вряд ли в скором времени вернут обратно. Особенно актуально это стало с момента, когда в одно из таких уличных кафе въехал на мопеде смертник, начиненный взрывчаткой. Десять человек убито, тридцать ранено и разнесено полдома.

Антэй сбежал по мраморным ступеням к самой воде, сбросил кроссовки и опустил ноги в мутную прохладу залива. Соленый ветер трепал волосы. Солнце жгло плечи.

– Великая зелень, – произнес он едва слышно. Так древние называли этот простор.

Девчонки часто говорили, что у него глаза точно такие же. Цвета Великой зелени. Моря, из-за которого приплыли его предки много-много веков назад…

Подпрыгивая на волнах, прошел патрульный катер. По набережной с ревом пролетели три полицейских мотоцикла. Где-то вдали завывала пожарная сирена.

– Скучно, – зевнул Антэй.

– Вечером будет весело, – пообещал Трифон.

– До вечера еще дожить надо.

– А может, правда махнуть в Эр-Рияр? – задумчиво произнес Бера. – Хорошие бойцы им нужны…

– Романтики захотелось? Экстрима не хватает?! – грозно взревел райдер. – Сейчас устрою!

И принялся макать приятеля головой в залив. Тот отбивался, но вырваться из мощного захвата не смог.

Антэй смеялся, глядя на них. А вода великого моря облизывала его ступни мокрыми солеными языками…

На яхту Виргина Азама их отвез катер.

«Антигона» сияла огнями и гремела музыкой. Дорожки света разбивались на волнах, и казалось, что корабль тонет в жидком золоте, разлитом по поверхности.

Антэй первым поднялся по трапу на палубу. Неторопливо огляделся. Это была немного другая Александрия. Вернее, очень маленькая ее часть, не обремененная проблемами остальных.

Довольные, улыбающиеся лица, люксовая одежда, а в некоторых случаях ее частичное или почти полное отсутствие… Полуголые девчонки с пирсингом в пупках, обвешанные цепочками и браслетами, изгибались в танце возле бассейна, плескались в воде, пили шампанское в компании снисходительно-заинтересованных мужчин. Одни из них были в привычных белых гутрах и длинных дишдашах, другие в пляжных свободных брюках и рубашках. Многих из этих господ Антэй знал или встречал хотя бы пару раз. А они знали его. Амаль Калиб – владелец сети ресторанов, холодный, надменный, даже когда изображал радушие. Баян Ахд – тяжелое машиностроение. Он сам был похож на древний грузовик. Неповоротливый, грузный, но убийственный в своей неподъемной мощи. Бианэр Зафир – строительная компания. Молодой, спортивный, вечно окруженный моделями обоего пола.

И многие другие крупные и мелкие властители этого мира.

Над палубой витал запах дорогого парфюма, алкоголя, безудержного веселья и больших денег. Реально больших.

Трифон за его спиной бодро взревел, приветствуя кого-то из знакомых…

Мимо прошла девушка в длинном черном платье с открытой спиной. Окинула белого парня равнодушно-высокомерным взглядом и удалилась. У нее было греческое имя Лина. Что означает «печальная песнь». И Антэй давно понял, что оно ей очень подходит. Эта самая печальная песнь звучала для всех остальных девушек, решивших приблизиться к ее «другу». Не так давно Лина была третьей любовницей владельца этой яхты. Теперь она переместилась на место второй… а может, и первой.

Но это был единственный недоброжелательный проблеск среди всеобщего удовольствия.

Его обнимали, дружески хлопали по спине, восклицали что-то восторженно-одобрительное. Антэй улыбался всем и каждому. Отвечал на приветствия, обнимал в ответ. Ладони, не останавливаясь, то скользили по мокрой после бассейна гладкой коже, то принимали сдержанно сильный удар чьей-то крепкой руки, то сжимали мускулистые плечи, обтянутые дорогой шелковистой тканью…