– Кто тут у нас? Кость. Вот еще одна… целый позвонок… а это еще что?

Руку задело твердым и жестким. В бок осторожно потыкали. Звезды заслонила тень. Наклонилась очень низко. По виску скользнуло горячее и влажное. Веки опалило чужое дыхание.

– Жив, – прозвучало над ухом довольное. – Еще жив? С такой-то дырой…

Антэй попытался разлепить спекшиеся губы, чтобы попросить о помощи, но не смог.

И в этот миг чужие руки подняли его, довольно бережно. Боль тут же вернулась и горячим жаром потекла по телу. Он вскрикнул, дернулся.

– Тихо-тихо, – зашептал незнакомец, – терпи, мой хороший. Надо терпеть…

Звезды над головой снова очистились, засияли ярче и померкли лишь для того, чтобы через секунду сложиться в один-единственный огонек, дрожащий на расстоянии вытянутой руки.

Антэй очнулся. В липкой духоте маленькой комнаты блуждал по кривым стенам огромный черный силуэт. Мальчик наблюдал за ним некоторое время, пока не понял, что тот принадлежит высокому, загорелому до черноты мужчине с длинной гривой пегих волос. На голове его был намотан нелепый тюрбан из грязной тряпки. Ловкие пальцы, высовывающиеся из широких рукавов бесформенного бурого одеяния, вдевали нитку в толстую кривую иглу. На колченогом столе коптил маленький самодельный светильник.

– Ты кто? – прошептал Антэй, но человек его услышал.

– Тот, кто сейчас будет зашивать твой живот. – Он усмехнулся над своим нелепым каламбуром, выдвинулся из тени, и стало заметно, какие у него ровные белые зубы. Таких никогда не бывает у нищих, бродящих по помойкам. – А ты кто такой?

– Антэй… Эвергет.

Незнакомец покачал головой, укоризненно цокая языком.

– Неправильный ответ. Лучше тебе забыть про Эвергетов. Придумай себе другое имя. Если выживешь.

Он лизнул иглу и опустил ее в пламя светильника.

– Обезболивающего у меня нет. Так что терпи.

Второй рукой пошарил под столом, оказавшимся кособоким ящиком, достал пыльную бутылку, зубами вытащил из нее пробку. Запахло спиртным. Таким крепким, что оно перебило собой затхлую вонь комнаты.

Хозяин трущобы отхлебнул из горлышка, а затем щедро плеснул на рану Антэя. И от боли свет ночника сузился до булавочной головки, а потом померк вовсе.

Он придумал себе другое имя. Другую историю. Другую жизнь.

Рискованную, опасную, яркую.

Двойную…

Открыв глаза, Антэй не сразу понял, где находится. Огромная кровать под тонким белым балдахином была завалена подушками и одеялами, шелковое белье сбилось комом и съехало к ногам. Из-под бока выкатилась пустая бутылка от шампанского. Плавательные шорты свешивались со спинки кожаного кресла, на сиденье лежал коммуникатор, беззвучно мерцающий экраном.

Антэй протянул руку, повернул к себе телефон и увидел, что на его счет пришла крупная сумма денег. Видимо, плата за присутствие на вечеринке. Об окончании которой он сейчас помнил довольно смутно.

Занавески на окнах задернуты, сквозь щель внутрь проникает белый луч солнца.

Явно не самый дешевый номер, с деревянной резной мебелью и стеклянной стеной между комнатой и ванной. Вероятно для того, чтобы возлежащий на кровати мог любоваться тем, или теми, кто стоит среди мраморной плитки под струями воды, в мыле и пене.

Антэй выбрался из постели и побрел в душ. Голова гудела, в ногах ощущалась некоторая неуверенность, но настроение при этом было отличным.

Когда он вернулся в комнату, за накрытым столом уже сидел Трифон и с аппетитом пожирал его завтрак, сервированный в отсутствие гостя внимательным персоналом.

– Ну, ты зажег вчера, – пробормотал райдер с набитым ртом.

– Н-да? – проронил Антэй без особого интереса, натягивая шорты.

– Говорят, ты трахнул племянницу Амаля Калиба.

– Скорее не я ее, а она меня, – с усмешкой признал серфер, – спрыгнула ко мне с верхней палубы, а это метров десять, если не больше. Так что я не смог устоять.

Трифон грохнул вилкой по столу, его загорелая физиономия с переломанным носом и широченной челюстью налилась багровым бешенством.

– Ты мозги когда-нибудь включай, ладно? Одного такого уже нашли, с отрезанными… – он многозначительно рубанул себя ладонью по низу живота, – и остальными важными органами, напластанными ломтями, а голова его была засунута в такое место, о котором я тебе даже говорить не буду…

– Это кого, интересно? – искренне увлекся красочным описанием Антэй.

– Не важно, – буркнул приятель, придвигая запотевший кувшин с апельсиновым соком. – Короче, ты звезда и все такое, но просто будь осторожен.

– Угу, – ответил тот, думая о своем, прихватил с тарелки тост и, сунув в рот, принялся зашнуровывать кроссовки.

– Ты куда собрался? Номер оплачен, выезд только в два…

– Дела, – коротко бросил Антэй и, жуя на ходу, вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– Эй, ты забыл телефон! – донеслось из-за нее запоздалое, но возвращаться он не стал.

Один из десяти зеркальных скоростных лифтов отвез серфера в лобби отеля. Безграничный холл, отделанный в традиционно александрийском стиле, освещала гигантская хрустальная люстра, спускающаяся с высоченного потолка.

Перед стойкой регистрации уже стояли несколько мужчин в белых одеяниях. Их жены, дочери, любовницы или – усмехнулся про себя Антэй – племянницы, расположившись в удобных креслах, попивали кофе.

Где-то журчал невидимый фонтан. Прокатила тележка, заваленная багажом – кожаные чемоданы, кофры для костюмов и сумки для дайвинга.

Процокала десятисантиметровыми каблуками красотка в развевающихся черных шелках с матовым блеском. Скосила на Антэя темный, мерцающий глаз, какие бывают лишь у породистых, холеных кобыл, и уплыла в сторону бутиков.

Завтрак еще не закончился – из ресторана слышалось постукивание вилок и ножей, негромкий гул голосов.

Антэй прошел мимо распахнутых дверей, заметил знакомый носатый профиль, принадлежащий Яману Ракину, и решил не подходить.

Улица встретила его оглушающей жарой и рокотом машин. Возле отеля стояла вооруженная охрана, проводившая белого парня внимательными взглядами. Шипы, перегораживающие дорогу, подняты, и возле них уже скопилась небольшая очередь из автомобилей. Досматривали всех собиравшихся въехать на территорию гостиницы. Напряженный водитель открывал багажник для первой проверки. Потом их будет еще несколько, на предмет взрывчатки и наркотиков.

Отказавшись от такси, Антэй пошел прямо к шоссе. Пыльные пальмы лениво колыхали листьями на утреннем ветру. Открывались магазины…

Вереница машин тянулась по широкому проспекту, один конец которого упирался в гавань, другой в горы.