10 октября 9-я армия Штрауса и 3-я танковая группа Гота ударили по всему фронту 30-й армии, вклиниваясь на глубину пятнадцать-двадцать километров. Пока разрозненные отряды красноармейцев имитировали поспешное отступление, основные соединения 30-й, 16-й и 19-й армий готовили мощный контрудар с флангов – и нанесли его одновременно с 49-й армией Резервного фронта, наступавшей со стороны Гжатска, и частями 31-й армии, подходившими со Ржевского направления.

В то же самое время 4-я армия фон Клюге и 4-я танковая группа Гёпнера прорывали оборону советских войск на рославльском направлении, уходя на двадцать – тридцать километров, вплоть до района Спас-Деменска, где вступали в бой с 33-й армией Резервного фронта, – и попадая под фланговые удары 20-й, 24-й и 43-й армий.

Таким образом, к 15 октября образовались два «Вяземских котла», в которые угодили немецкие 41-й и 56-й (севернее), 40-й и 46-й (к юго-востоку) моторизованные корпуса.

К сожалению, Красная Армия не имела возможности уничтожить гитлеровские армии и мотокорпуса – слишком велико было превосходство. Танков и орудий у немцев насчитывалось в восемь раз больше, в людях – втрое.

Тем не менее лютые бои продолжались вплоть до 18 октября, когда немецким танкам все же удалось вырваться из окружения и занять рубеж Вязьма – Ржев, однако развивать наступление на Москву группа армий «Центр» не могла – потери составили 400 тысяч человек убитыми и пленными.

Войска РККА понесли убыль не меньшую, и все же это была маленькая победа, которая тут же аукнулась на Брянском фронте, где немцы тоже готовили «котел».

Не получилось – 2-й армии фон Вейхса и 2-й танковой группе Гудериана, наступавших на Орел и Тулу, пришлось спешно перебрасывать подкрепления «камрадам» в районе Вязьмы.

Возникла стратегическая пауза, которой воспользовались и советские войска, укрепляя Можайскую и Тульскую линии обороны.

А на юге в это время было не до пауз – в Крыму тщательно готовились нанести массированный удар по нефтепромыслам в Плоешти. По всем частям собирали «ТБ-7» и «Ер-2» и даже старенькие «туберкулезы». Ну, старенькие-то они старенькие, однако в их черепашьей скорости крылась и выгода – бомбометание на «ТБ-3» выходило на диво точным.

И вот ближе к середине октября три девятки бомбовозов вылетели ночью, чтобы на рассвете нагрянуть.

Нефтяные вышки, цистерны и резервуары – все горело куда пуще, чем в июле, когда советские бомбардировщики с крымских аэродромов впервые осуществили налет на Плоешти.

Тогда сгорело двести тысяч тонн нефти, солярки, бензина с керосином и прочей химии. Сгорело топливо для «Мессершмиттов» и Панцерваффе…

3-я эскадрилья хорошо поработала, защищая Орел, обороняя от налетов штаб армии, каждый божий день вылетая на штурмовку – то железнодорожных станций, занятых немцами, то колонн, то еще каких целей.

А 20-го числа и до 122-го полка добралась та самая пауза, дозволяя выдохнуть и заняться массой отложенных дел.

Починять матчасть, осваивать локатор РУС-2 «Редут», в котором понимал один Бубликов, и обучать молодое пополнение – комдив обрадовал Николаева, прислав аж двенадцать летчиков.

Ровно половина из них имела кое-какой опыт, пилотируя «МиГи» еще в составе 9-й САД, а еще шестеро налетали меньше сотни часов.

Новенькие «МиГ-3» уже имелись, спецы с завода убыли на днях, сдав технику в надежные руки.

Посовещавшись с Жилиным и Цагайко, комполка решил воссоздать некогда выбывшую 2-ю АЭ, укрепив ее опытными пилотами из 1-й и 3-й, а «племя младое, незнакомое» с «МиГ-3» распределить по тем же эскадрильям.

Иван даже рад был таким рокировкам – пускай весь полк летает, как его 3-я АЭ. Да и будет кого помучить, натаскивая…

Когда Жилин вышел встречать троих новичков, у него во рту пересохло, а сердце дало сбой. Перед ними стояли трое похожих парней, белобрысых, курносых, загорелых, у всех в голубых петлицах по три «кубаря» старлеев.

Оглядев всех троих, комэск сказал отрывисто:

– Представьтесь. Имя, фамилия, часы налета на «МиГ-3».

– Константин Игошин, сорок часов!

– Анатолий Носов, пятьдесят два часа.

– Иван Жилин, шестьдесят часов.

Жилин посмотрел на себя самого.

Господи, какой же он худой, хилый… Плечи, правда, широкие, но костлявые. И нос облупленный… Так с ним всегда было – чуть загорит, и все. Носяра красный и облезает. Главное, загар везде ложится ровно, а орган обоняния – как морковка у снеговика.

«Что же мне с тобой делать? – подумал Иван. – Что мне делать с самим собой? Бред… Вот он я, туточки, хоть и в другом образе. А он тогда кто? Личинка, обещающая закуклиться – и выпорхнуть мотыльком? А если эту… куколку, этого имаго убьют?..»

То, что сам он жив-здоров был и всю войну оттрубил без серьезных ранений, – это еще ни о чем не говорит. Ситуация меняется, и чем дальше, тем круче. Кто бы мог подумать, что немцы, готовившие русским «Вяземский котел», сами же в него и угодят? И что будет, если Ивана-2 собьют? Не станет обоих?

Жилин поморщился. Уловив взгляд своего «альтер эго», он пояснил:

– Мой позывной – «Москаль». Прозвище есть?

Иван-2 ухмыльнулся.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант! «-Жила»!

По толпе летчиков прошли смешки.

– Ладно, «Жила» так «Жила». А у вас?

– «Гошей» прозвали, – смутился Костя.

– А меня со школы «Носом» дразнят, – осклабился Анатолий, – я и привык уже.

– Вот и отлично. А теперь слушайте меня внимательно. «МиГ» – удачный самолет, хорошая машина, хотя и не без огрехов. Однако идеальных истребителей не существует. «Мигарь» может творить чудеса, но только в опытных руках. Почему немцы нас чаще всего били? Да потому что они прибывали к месту службы, имея по четыреста часов налета и потом еще часов двести набирали в частях. Поэтому, пока не налетаете хотя бы часов двести, я вас в бой не пущу. Хотите на фронт?

– Да! – дружно ответило трио.

– Тогда… вон три «мигаря». Побили их здорово, но ресурс еще есть. Пользоваться рацией обязательно, буду связываться с каждым. По самолетам!

Новички побежали к машинам, а Жилин залез в кабину своего истребителя и включил РСИ-4А, с утра проверенную Бубликовым.

– «Жила»! – вызвал он. – «Гоша»! «Нос»! Я – «Москаль». К запуску!

Все три истребителя завелись почти одновременно. Обеспокоенный Кузьмич подошел поближе к самолету.

– Товарищ Рычагов, – сказал он, – как бы не побили машинки-то.

Иван вздохнул.

– Самому жалко, а что делать? Молодь учить надобно. Я – «Москаль»! На взлет!

«Мигари» потянулись к взлетке, разогнались по очереди и поднялись в воздух.

– Следите друг за другом. Мотор нагружать плавно. Круг над аэродромом!