«ЗИС» проехал Спасские ворота и доставил своего пассажира прямо ко входу корпуса номер один, к зданию бывшего Сената, а ныне – Совнаркома.

Пройдя несколько постов охраны, Иван поднялся к круглому Свердловскому залу Кремля. Накатило ощущение чего-то торжественного и величественного, того, что можно было назвать державностью.

В зале было людно, гул голосов возносился к высоченному потолку, метался между колонн.

– Товарищ генерал-лейтенант! – пробился голос Миши Ерохина.

Жилин обернулся. Рядом с «Дядей Мишей» стоял Егор Челышев.

– Здравия желаю, тащ генерал-лейтенант! – осклабился Челышев.

– И вам не хворать!

Пожав руки обоим, Иван спросил:

– Слушайте, а вы где остановились?

– Да нигде! – воскликнул Егор. – Бродили по Москве, чуть не опоздали.

– Тут гостиница рядом, «Москва», – сказал Михаил. – Перекантуемся.

– Перекантуетесь у меня в гостях. Вылетать нам завтра, а сегодня можно и посидеть. Выпить и закусить. Годится?

– Годится! – обрадовался Ерохин и поглядел на Челышева.

– А я, как все! – ухмыльнулся Егор.

– Заметано.

Шум в зале усилился и начал стихать. Летчики поспешили занять места, и вот вышел «всесоюзный староста» – Михаил Калинин.

«Ему бы шапочку белую да халат, – подумал Жилин. – Вылитый доктор Айболит получился бы…»

– Товарищи! – сказал Калинин. – Коварный и подлый враг напал на нашу Родину. Весь советский народ и его Рабоче-Крестьянская Красная Армия сплотились, чтобы на фронте и в тылу добиваться поражения немецко-фашистских захватчиков. И сегодня здесь, в этом зале, собрались те, кто своим ратным трудом приближает победу над Германией…

Жилин слушал невнимательно, его куда больше интересовали те сановники, что вознеслись после его опалы. На некоторых лицах он с удовлетворением различил следы волнения.

Забеспокоились, зашебуршились!

Сановников мучила возникшая неопределенность: Рычагов снова в фаворе или тут что-то другое? А что именно?

Начались награждения.

Одним из первых Калинин поздравил Мишу Ерохина, вручив ему коробочку с орденом Боевого Красного Знамени.

«Дядя Миша» вернулся с блуждающей улыбкой, нащупал сиденье, примостился и стал любоваться наградой.

– Молодец, «Дядя Миша»! – искренне сказал Иван.

Подошла его очередь, и Жилин прошагал к – сцене.

– Генерал-лейтенант Рычагов по вашему приказанию прибыл!

«Всесоюзный староста» ласково покивал ему и вручил две награды сразу – вторую Золотую Звезду и орден Ленина.

– Поздравляю вас!

– Служу Советскому Союзу!

Приняв ордена и грамоты к ним, Иван вернулся на место.

– Поздравляю! – шепнул Челышев.

– Сегодня обмоем, – улыбнулся Жилин.

– А как же? Святое дело!

– Тебя вызывают, Егор! – дернул товарища за рукав «Дядя Миша».

– Ох, ты…

Челышев вернулся с «боевиком».

– Ух! – выдохнул он, плюхаясь. – Все девки мои!

Неожиданно над плечом Ивана наклонился некто военный и тихонько проговорил:

– Товарищ Рычагов…

Оглянувшись, Жилин узнал Власика. Тот поманил его за собой, и Иван слегка похолодел. Нет, страха не было, просто он представлял себе, с кем ждала его встреча.

Власик провел Ивана на третий этаж и отворил двери кабинета Калинина.

– Прошу!

Жилин вошел и, минуя пустующую приемную, перешагнул порог кабинета. Там, возле огромного стола, находился всего лишь один человек.

Иосиф Виссарионович Сталин.

Одетый обычно, без трубки или папиросы в руках, вождь стоял и наблюдал за Иваном. Второй раз за день Жилин вытянулся и отчеканил:

– Генерал-лейтенант Рычагов по вашему приказанию прибыл!

Сталин кивнул и, заложив руки за спину, медленно прошагал к окну.

– Вы хорошо послужили Родине, товарищ Рычагов, – неспешно проговорил он, – и мы это оценили. Нэ так высоко, как оно того стоило, но нэ будем забывать, что вы только медиум…

– Я помню, товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович повернулся к Жилину лицом и продолжил:

– Мы ознакомились с вашим ответом, товарищ Рычагов. В тему «Медиум» посвящены лишь товарищи Берия и Молотов. Надеюсь, вы никому более не открывали свою тайну?

– Это совершенно недопустимо, товарищ Сталин.

Покивав, вождь помолчал пару минут, словно собираясь с мыслями, и сказал:

– А вы сами верите этому… м-м… «духу»?

– Да, товарищ Сталин. Я полагал, что…

Иосиф Виссарионович поднял руку.

– Мы нэ сомневаемся в истинности того, что касается военных дел. Ценнейшая информация помогала нам нэоднократно, особэнно при выборе решения. Дэсятки и дэсятки фактов из вашей тетрадки подтвердились за последние три месяца, тут о совпадениях и речи идти нэ может. Признаюсь, товарищ Рычагов, что именно нэвероятность изложенного в тетради вынудила меня поверить, как это нэ странно. Именно поэтому я сразу же отдал приказ Кузнецову, чтобы он направил эскадру в Мурманск. Но легко ли принять за истину, что нас ждет такое ужасное будущее?

– Товарищ Сталин, Хрущев был и остается ярым троцкистом, чего еще от него ждать? При вас он как шелковый, но…

– …Но, когда я умру, Никита возьмет свое, – закончил вождь. – Все логично. Именно Хрущев, Маленков и Булганин останутся после меня, а эта… хм… нэ святая троица способна на все. Ш-шени деда…

– Товарищ Сталин… – осторожно начал Жилин.

– Говорите.

– Сейчас только 1941-й, впереди много времени – все можно исправить. Я тоже не хочу, чтобы распался СССР, чтобы вернулись капиталисты и попы. Но положение уже меняется! И в ваших силах, товарищ Сталин, сделать эти перемены необратимыми.

Вождь кивнул.

– Товарищ Рычагов… «Дух»… Он вам что, рассказывал о будущем? Вы разговаривали с ним?

– Нет, товарищ Сталин, все куда сложнее – его память вроде как раскрыта мне. Я как бы помню две жизни, его и мою. Причем, как ни странно, жизнь Ивана помнится лучше, ярче, полнее.

– Иван? – оживился «отец народов». – Так его зовут?

– Да, товарищ Сталин.

– Тогда вы, товарищ Рычагов, ходячая тайна особой государственной важности! – усмехнулся вождь. – Вас нельзя отпускать на фронт – вдруг попадете в плен?

Желтые тигриные глаза Сталина, холодные и внимательные, впились в Жилина. Взгляд Ивана сохранил твердость.