Я падаю на мягкий хлопок своего покрывала, чувствуя себя как полотенце, которое только что отжали. По моему телу пробегает удовлетворенный гул, когда я переворачиваюсь на спину, наслаждаясь полностью расслабленным состоянием.

Я провожу рукой по волосам, убирая светлые пряди с глаз и с лица. Мое дыхание начинает замедляться, отчаянные вздохи становятся ритмичными и легкими, когда я смотрю, как Оливер наклоняется и берет салфетку с прикроватного столика.

Он снимает презерватив, заворачивает его, а затем выбрасывает в мусорное ведро. Даже вялый, его член впечатляет. Моя киска набухла и удовлетворена, но между ног снова пульсирует, напоминая о том, как ощущалась эта длинная, толстая длина внутри меня.

Я могу сказать, что он не уверен, что сказать или сделать. Что он готовится уйти и пройти по коридору в комнату для гостей.

Это то, что он должен сделать. Чего я должна хотеть, чтобы он сделал.

Но прежде чем мои глаза закрываются, я шепчу:

— Ты можешь остаться.

На самом деле это не приглашение. Потому что приглашения служат определенной цели, и я не уверена, какой смысл ему оставаться. Я устала, и я не та, кто летел пять часов, попадая на три часа назад. Все, что мы сделаем, это поспим. И я должна хотеть, чтобы кровать была в моем распоряжении. Мне нравится мое пространство; вот почему я живу одна.

Поэтому я удивлена, когда скрип матраса вызывает во мне легкую дрожь. Когда звук его дыхания успокаивает, а не раздражает.

Даже с закрытыми глазами я чувствую, как он движется. Несколько секунд спустя кашемировое одеяло, которое я держу в изножье кровати, накинуто на мое тело, мягкие волокна слегка касаются моей обнаженной кожи.

В моей груди возникает нежный, хрупкий трепет. Проснуться замужем за незнакомцем — одна из самых страшных вещей, которые когда-либо случались со мной. Но прямо сейчас я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо.

И во всем виноват Оливер Кенсингтон.

ГЛАВА 16

ОЛИВЕР

Лучший секс в моей жизни не должен был быть с моей женой. И это тоже не было чисто физическим. Я всегда прилагаю усилия к тому, чтобы женщина получала удовольствие, но прошлой ночью это было нечто большее. Я был полностью сосредоточен на Ханне, поглощенный тем, чтобы доказать, что ее удовольствие было в приоритете.

Я объяснил это тем, что у нас не было секса на одну ночь, а вместо этого мы поженились. Но мне казалось, что это нечто большее. Это казалось значимым.

Как и снова проснуться рядом с ней.

Мне не следовало оставаться в ее постели. Я был ошеломлен ее предложением, но мне не следовало оставаться. Это еще больше все запутало. И теперь я боюсь возвращаться в ее дом.

— Ты готов идти? — Зовет Эдди.

— Конечно, — кричу я в ответ, затем наклоняюсь вперед к доске, чтобы начать грести. Мои руки рассекают холодную, соленую воду, случайные волны помогают мне двигаться к берегу.

Это, пожалуй, единственное движение, которому научил меня Эдди, в котором я хоть немного разобрался. Я пытался поймать несколько волн, когда мы впервые приехали сюда. После трех неудачных попыток я решил просто покачаться на своей доске и посмотреть на светлеющий горизонт.

Тихий океан сегодня утром мирный и безветренный, что не является идеальными условиями для серфинга. Но это полезно для саморефлексии.

Я всегда просыпаюсь рано, но никогда не размышляю. Я пью кофе и ем овсянку. Занимаюсь спортом. Принимаю душ и надеваю костюм. Потом еду в офис.

Это первое спокойное утро за долгое время. Ирония судьбы в том, что я проспал около трех часов. Мои глаза должны были едва открываться. Но я не чувствую себя вялым.

Солнечные лучи проникают с голубого неба, отражаясь от поверхности моря. Пляж представляет собой песчаную полосу впереди, усеянную зелеными листьями пальм. И я проснулся рядом с великолепной блондинкой, которая заставила меня кончить сильнее, чем когда-либо в моей жизни.

И в этом проблема.

Я не должен был наслаждаться этой поездкой.

— Жаль, что волны не очень, — говорит Эдди, подплывая ко мне.

— Я не думаю, что поднялся бы, какими бы ни были волны, — отвечаю я.

Он смеется.

— Нет, тебе просто нужно еще немного потренироваться.

— Я так себе спортсмен.

— Я тоже, — отвечает Эдди. — Небольшое разочарование для мистера Гарнера.

Слова легкие, но я улавливаю скрытый смысл. Потому что, хотя я, возможно, впервые занимаюсь серфингом, у меня за плечами десятилетия опыта, когда дело доходит до разочарования отцов.

— Он казался достаточно счастливым, чтобы у него появился соперник.

Широкая улыбка растягивает лицо Эдди.

— Обычно побеждает Ханна. Папа был в восторге, что кто-то поставил ее на место. — Он смотрит на меня. — Она его любимица. Это заслуженно. Мы с Рейчел никогда особо не интересовались крокетом или спортивным агентством. В этом была вся Ханна. Она его протеже.

Я ничего не говорю.

— Он будет испытывать тебя, но он хочет, чтобы она была счастлива.

Я не уверен, правильно ли я понимаю. Потому что это звучит почти так, как будто брат Ханны предполагает, что я тот человек, который может сделать ее счастливой.

— Мы разводимся, Эдди.

— Да, это то, что сказала Ханна.

Я киваю, радуясь, что мы на одной волне.

— За исключением того, что я видел ее с другими парнями, и она никогда не смотрела ни на одного из них так, как смотрит на тебя. — Эдди бросает это заявление мне, затем смотрит в сторону. — Давай на перегонки!

Он побеждает.

И это главным образом потому, что это мой первый раз на доске.

Но также и потому, что беспорядок в моей голове становится все более запутанным, вместо того чтобы распутываться.

Когда я захожу на кухню, Ханна в светло-голубом платье стоит у плиты и готовит яйца. Ее волосы распущены и растрепаны, и все, о