сзади в конский хвост с помощью шарфа с розовым рисунком, и мягкий шелк касается моей шеи, когда мы вот так стоим.

Нет никакого желания отстраниться, даже спустя долгое время после того, как прошло положенное для объятий время. Ее тело теплое и податливое, и все, о чем я могу думать, это о том, как легко можно задрать ее платье.

Моя рука поднимается все выше и выше, пока я не достигаю обнаженной кожи ее верхней части спины. Мы достаточно близко, я слышу перемену в ее дыхании, то, как оно становится глубоким и даже учащенным.

Она поворачивает головой так, что ее губы оказываются на моей шее. А затем преднамеренным, размеренным движением ее язык очерчивает небольшой круг прямо рядом с моим Адамовым яблоком.

К черту это. У нас уже был секс однажды.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы поцеловать ее, издавая стон, когда она немедленно отвечает. Двигаясь в меня, как будто она ждала этого. Надеясь на это.

Я собираю в руках юбку ее платья, задирая ткань, и она отстраняется, разрывая все контакты.

Я немедленно опускаю руки, проглатывая свое разочарование, хотя и знаю, что это к лучшему. Я не мыслю рационально, так что приятно знать, что она мыслит рационально.

За исключением того, что ее руки внезапно оказываются на пряжке моего ремня, ее пальцы расстегивают мою ширинку и касается моей растущей эрекции через ткань. И я понимаю, что она действует не как голос разума.

Она стягивает мои боксеры вниз, а затем ее пальцы смыкаются вокруг меня. Ханна наблюдает, как ее рука поглаживает кончик моего члена, а я наблюдаю за ней. Отмечаю, как изгибаются ее губы и ее голубые глаза горят желанием, когда мой член набухает под ее прикосновениями.

Я весь день боролся с эрекцией рядом с ней. Это сладкое облегчение — поддаться вожделению, позволить ему нарастать в основании моего позвоночника.

Моя голова ударяется о стену с мягким стуком, невольный стон вырывается, когда ее рука перемещается ниже, нежно сжимая мои яйца, прежде чем она погладила мой задний проход. Мой член подпрыгивает, мощный всплеск потребности проносится через меня, когда она снова хватает меня, накачивая, сжимая и дразня.

Я рычу, толкаясь в ее руку, когда мое освобождение нарастает. Мой взгляд падает на ее руку, вид того, как она дрочит мне, так же возбуждает, как и ощущения.

Мой телефон звонит, резко и настойчиво, со своего места на моем чемодане. Не оборачиваясь, я знаю, что это мой водитель.

Ханна замирает, ее хватка крепкая, но не двигается.

— Ты должен ехать.

— Да. — Но я не уйду вот так.

Ее хватка ослабевает, на ее щеках появляется румянец, прежде чем она опускает взгляд в пол, и я теряю из виду выражение ее лица. Она смущена, и я скорее удивлен, чем сочувствую. Мне нравится, что она оказалась втянутой в это, как и я.

Я кладу руку ей на талию и разворачиваю ее так, что она оказывается прижатой к стене. Ее вдох удивленный и быстрый, переходящий в затрудненное дыхание, когда я просовываю руку ей под платье между ног. Она чертовски промокла.

— Сними свои трусики, — говорю я ей, вытаскиваю презерватив из кармана и натягиваю его. Ранее я чувствовал себя глупо из-за того, что прятал его там. Прямо сейчас я никогда ни за что не был так благодарен.

Ханна колеблется всего секунду, прежде чем залезла под платье и сняла то, что выглядит как кусок кружева. Я очень рад, что не знал, что это все, что на ней было надето, когда мы были на бейсбольном матче. Это, вероятно, свело бы мой самоконтроль на минимум.

— Ты опоздаешь на свой самолет, — предупреждает она.

— Оно того стоит.

Ханна смеется. Это быстро переходит в стон, когда я поднимаю одну из ее ног и вхожу в нее одним сильным толчком, издавая стон, когда чувствую, как ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня.

Я трахаю ее неистовыми движениями, и это не имеет никакого отношения к тикающим часам, чтобы добраться до аэропорта. Дело в том, что я не могу насытиться, что доля секунды, когда я не внутри нее, кажется слишком долгой. Я зависим от ощущения ее, от того, как она задыхается, стонет и умоляет, мое имя смешивается между «да» и «трахни» и многим другим.

В этой грубости есть что-то первобытное. Что-то, чего я не понимаю и не могу контролировать. Мне нужно быть глубоко в ней. Я хочу, чтобы она чувствовала меня в течение нескольких дней. В следующий раз, когда парень подойдет к ней в баре, я хочу, чтобы Ханна усомнилась, сможет ли он доставить ей такое удовольствие.

Она извивается рядом со мной, и я хочу, чтобы мы оба были голыми. Хотел бы я, чтобы это происходило в постели, чтобы я мог исследовать ее тело руками и языком, а затем трахнуть ее во второй раз.

Отстраненно я осознаю, что мой телефон снова начинает звонить. Но мы оба игнорируем его.

Ханна близка к тому, чтобы кончить. Я чувствую, как ее влагалище трепещет вокруг меня. Как только я достигаю того места, где я вхожу в нее, и потираю там бугорок нервов, они превращаются в мощные спазмы.

Это приводит к моему собственному освобождению. Я не могу отговорить себя от того, чтобы кончить. Я слишком долго висел над пропастью, медленно разгораясь с тех пор, как я проснулся рядом с ней и вспыхнул в ту секунду, когда она расстегнула мой ремень.

Волны тепла пробегают по моему позвоночнику, когда мои яйца напрягаются, а член подергивается. Она тугая, горячая и влажная, и я кончаю в нее до тех пор, пока едва могу нормально видеть.

Удовольствие медленно угасает, на смену ему приходит суровое жало реальности.

Неохотно я выхожу из нее и отступаю, заправляя штаны, а затем иду на кухню, чтобы выбросить презерватив и вымыть руки.

Ханна не двигается, когда я возвращаюсь в прихожую. Она прислонилась к стене, ее грудь все еще вздымается от удовольствия.

Мой телефон звонит снова, и на