После обеда Штейнберга навестил Красовский.

— Извиняюсь, пан Штейнберг, я проходил мимо и решил зайти, доложить о результатах.

— Входите, господин Красовский. Вы что-то узнали?

— Да. Протокол о проведении опытных работ, подшитый к документам о продаже пяти заводов Яковлеву в 1769 году написан рукой Федора Забелина.

— А могло быть так, что Забелин просто переписал протокол Лачина, ведь нужно было несколько копий. Может быть, он просто помогал оформлять документы.

— Такое возможно, но не в этом случае

— Почему вы так решили?

— Я нашел заявку на имя генерала Вяземского, датированную 1763 годом, где местные крестьяне Третьяков и Сивков сообщают об обнаружении ими золота на территории Невьянской дачи и подтверждают это образцами золотоносной породы. К сожалению, сами образцы не сохранились, но судя по описанию, речь идет о кварцевых жилах. Так вот, в протоколе, написанном рукой Забелина, сказано: «из оных приисков, два железных, а не золотосодержащих, а третий ничего не содержащий».

— И что тут странного? Кварц часто имеет грязно-коричневую окраску из-за присутствия железа.

— Абсолютно справедливо, пан Штейнберг, вот только никто и никогда не называл залежи кварцевых пластов коричневого цвета железным прииском. Только такой невежда, как Забелин мог написать подобное. Я не горный инженер, пан Штейнберг, но по роду своей работы видел много руд и минералов, в том числе и кварцевых. Так вот, чаще всего золото встречается именно в коричневых кварцах и его хорошо видно невооруженным взглядом. Если простой крестьянин смог разглядеть золото, значит, оно там действительно было, вопрос только в каком количестве.

— Получается, что Забелин переписал протокол Лачина, изменив только результаты испытаний?

— Именно об этом я и говорю, будь он специалистом, то действовал бы гораздо тоньше.

— Как именно?

— Например, занизил содержание золота, что делало невыгодным добычу, или написал, что за золото приняли обычный пирит, что случается сплошь и рядом.

— Хорошо, господин Красовский, вы выполнили свою часть сделки, я выполняю свою. Вот ваши деньги.

Штейнберг положил на стол перед Красовским десятирублевую ассигнацию.

— И не в службу, а в дружбу, подскажите, пожалуйста — если я захочу купить дом в Екатеринбурге, куда мне нужно обращаться?

— По закону все сделки с недвижимостью совершаются в канцелярии уездного суда, но я бы посоветовал вам обратиться к адвокату Гринбергу. Вы избавите себя от процедуры хождения по кабинетам российских чиновников, унизительного ожидания в бесконечных очередях и повсеместных взяток.

— А где мне найти этого Гринберга?

— Здесь, на Главном проспекте, через два дома от вас. Его контора на втором этаже, над мелочной лавкой купца Кожина. Если я вам больше не нужен, то хотел бы откланяться.

— Да, господин Красовский, я вас больше не задерживаю.

Взяв со стола деньги, поляк удалился, а Штейнберг вернулся к прерванной работе.

Глава 22. Екатеринбург, 18–19 мая 1797 года (пятница — суббота)

Виктор опять куда-то исчез, и завтракать Генриху пришлось в одиночестве. Как и говорил Красовский, контора Гринберга располагалась через два дома от трактира купчихи Казанцевой, только на противоположной стороне Главного проспекта.

— Вы ко мне, молодой человек?

— Если вы Гринберг, то к вам.

— Совершенно верно, я Гринберг Исаак Соломонович. Можете смело изложить ваши проблемы, все, что вы скажете, останется в этих стенах.

— Штейнберг Генрих Карлович, ювелир. Я хочу купить дом в Екатеринбурге и мне посоветовали обратиться к вам.

— Вы желаете купить какой-то конкретный дом, или будете выбирать из того, что выставлено на продажу?

— Меня интересует конкретный дом, хозяин которого умер осенью прошлого года. Я разговаривал с соседями: дом стоит пустой уже полгода, и с кем договариваться о покупке не ясно.

— Для этого есть Гринберг, так что вы поступили абсолютно верно, обратившись ко мне. Итак, где находится интересующий вас дом?

— Улица Луговая, пятый дом от Главного проспекта по левой стороне.

Адвокат достал из стоящего в углу шкафа свернутый в трубочку лист плотной бумаги, на деле оказавшийся подробным планом города, и расстелил его на столе, прижав углы лежавшими на столе книгами.

— Итак, Генрих Карлович, посмотрим, что вы себе подобрали. Вот Главный проспект, вот Луговая улица, а дальше на север или на юг.

— На север пятый дом.

Улицы были четко разбиты на участки и, отсчитав пятый по левой стороне, Гринберг поставил на нем маленький крестик.

— Вам повезло, Генрих Карлович, в случае удачного завершения сделки вашим соседом будет коллега по профессии ювелир Файн.

— У вас все хозяева домов перечислены?

— Нет, у меня отмечены дома только самых известных людей города.

— Тогда здесь какая-то ошибка, — решил разыграть простака Штейнберг, — я разговаривал с соседями — никаких ювелиров там нет.

— Я говорю о вашем соседе по участку, фасад его дома выходит на параллельную — Кузнечную улицу. Впрочем, это сейчас не имеет никакого значения. Пока остановимся на том, что я наведу справки. Как фамилия умершего владельца дома?

— Кирпичников, а вот имени и отчества я не знаю.

— Неважно, я сам во всем разберусь, — сказал Гринберг, записывая фамилию в тетрадь, — с вас Генрих Карлович пять рублей за справки.

Штейнберг выложил на стол золотую пятирублевую монету.

— Еще, Исаак Самуилович, если можно, узнайте всех, кто вообще владел этим домом.

— Боитесь родового проклятия? — Сказал с улыбкой старый еврей. — Это всего лишь обычный дом, построенный максимум тридцать лет назад, а не фамильный замок с вековой историей, легендами и приведениями.

— А вдруг там кого-то убили или, не дай бог, кто-то наложил на себя руки? Сами понимаете, не очень-то приятно жить в таком доме.

— Согласен, Генрих Карлович, жутковато. Сделаю все, что могу, зайдите ко мне завтра в это же время.

После обеда Штейнберга навестил Ремизов.

— Семен Ильич, вы как-то говорили, что хорошо знакомы с ювелиром Файном.

— Хорошо, это громко сказано, но знаю я его достаточно давно.

— Когда и как вы с