должно”. Так сказал мой дядя, — я достала из сумки на поясе записную книжку. Вырвала одну страницу, смяла и провела по щеке, вытирая слезы. — В будущем… Я знаю, что будет через пятнадцать лет. Вы приняли на себя роль Мастера времени. И приехали к нам в имение. На помолвку. А потом… свадьбу. Значит, договор оказался сильнее любви… Той любви, о которой вы мне так красиво рассказывали. Я не хочу больше видеть вас, Кейд Корво. Не хочу и не могу. Никогда.

Я развернулась и быстро пошла прочь из библиотеки, прочь из этого дома, из этого дурного сна.

— Грета! Нет! — Кейд бросился следом за мной, схватил за плечи, наверно, хотел что-то сказать…

Но я сжала в руках записную книжку, зажмурилась и открыла портал.

Лишь для себя.

Для одной себя.

Не для него.

Через мгновение я стояла на крыльце дома с грифонами. Аметистовые искры, медленно кружась, оседали на ступени. Скрипнула дверь, и из темноты показалась заспанная Мод:

— Госпожа? Вы вернулись?

— Да, — с трудом проговорила я. — Приготовьте мне горячую ванну. И постель. Я смертельно устала и хочу спать.

13.3

Я лежала в горячей, обжигающей воде и сквозь мокрые ресницы разглядывала мозаичное панно на потолке. Подумать только, совсем недавно оно казалось мне загадочным воплощением страшной сказки. Теперь же я понимала, что иногда сказки так сильно переплетаются с жизнью, что уже не разберешь, где сладкий вымысел, а где горькая правда.

У меня сердце из камня.

Тук-тук.

Уймись, глупое, почему ты так стучишь?

Тук-тук.

Даже если я люблю Кейда, то он меня…

Тут я не выдержала и с размаху ударила кулаками по воде. Брызги разлетелись во все стороны, а потом, повинуясь волне моей магии, вода взлетела к потолку. Удар. Еще удар. Тук-тук. Мозаика посыпалась сверху стеклянным дождем, а я подтянула колени к груди, уткнулась в них лицом и заплакала.

Когда же раздалось последнее “дзынь”, я подняла голову.

На Пустом берегу больше не было дочери моря, протягивающей сердце волнам. Ее смыло, разбило на части, уничтожило.

Как и меня.

Я вцепилась в край ванны, выбралась из нее и, осторожно ступая между осколками мозаики, пошла к зеркалу. Отражение медленно выплыло мне навстречу из клубов пара. Острые скулы, лихорадочно горящие глаза, вздернутые плечи… Дядюшка сказал бы, что я похожа на взъерошенного воинственного птенца.

— Пусть говорит, что хочет, — прошептала я и перечеркнула отражение пальцем по зеркалу.

Все они говорили и делали, что хотели.

А теперь пришла пора мне сделать шаг в сторону той единственной свободы, что мне осталась.

Пусть они могут заставить меня родиться, а потом вести по заранее придуманному маршруту. Зато у меня остается право поставить точку.

Если искаженное время действительно настолько убийственно, как говорил о нем Кейд, то я наконец освобожусь от истории и судьбы, которые мне навязали.

Если же пробудившаяся внутри меня магия достаточно сильна, то я дам этому времени бой. А потом… Посмотрим.

Мне больше не хотелось загадывать, придумывать, надеяться.

Сначала я наконец высплюсь.

Просто высплюсь.

Я потянулась к халату и услышала, как позади открылась дверь и раздался сдавленный вскрик.

— Здесь надо будет все убрать, Мод, — проговорила я, не оборачиваясь. — Я отправляюсь в постель. Кстати, я запрещаю вам заходить в мою комнату и будить меня. Кто бы ни прибыл сюда, какие бы вести ни пришли, это не повод меня беспокоить.

— Хорошо, — всхлипнула служанка.

Я затянула пояс на халате и обернулась к ней.

— Моего дяди это тоже касается. Если он вернется и разбудит меня… то пеняйте на себя.

— П…поняла, — Мод низко опустила голову и сцепила пальцы за спиной. Вздрогнула, пропуская меня в коридор.

— Спокойной ночи, — усмехнулась я и медленно пошла в свою комнату.

Там аккуратно сложила халат на стул рядом с кроватью, надела шелковое ночное платье и несколько минут стояла у открытого окна, прислушиваясь к ночному Вердену. В саду перекрикивались птицы, где-то вдалеке вздыхало и ворочалось море. Интересно, как там… Я сжала зубы, захлопнула окно, вернулась к кровати и легла, натянув одеяло до подбородка.

Нет. Мне ничуть не интересно было, как там Кейд.

Ничуть.

И едва я закрыла глаза, сознание затопило чернильной темнотой. Теплой, бархатной и милосердно стирающей душевную боль.

13.4

Когда я открыла глаза, в комнате было темно, лишь полоса лунного света пробивалась между неплотно сдвинутыми шторами. В саду монотонно напевала какая-то пичужка. Простенький рисунок мелодии повторялся раз за разом, убаюкивая и успокаивая. Я зевнула, повернулась на бок… и замерла от страха.

В комнате еще кто-то был.

Я не видела его, но сначала услышала шаги, а потом — скрип стула.

— Кто здесь? — прошептала я и натянула одеяло повыше, как будто это могло защитить от ночных ужасов.

Вместо ответа гость закурил трубку. Блеснула магическая искра, вспыхнул оранжевый огонек, и запахло вишневым табаком. В темноте нарисовалось лицо дядюшки.

Все-таки Мод впустила его.

— Зачем ты пришел? — прошептала я.

— Помнишь, когда ты была маленькой и тебе снились кошмары…

— …Мать злилась и говорила: “Ничего в них страшного, и не смей так кричать, весь дом разбудишь!”

— И если я гостил у вас, то ты прибегала ко мне в комнату.

— И ты укачивал меня, и рассказывал сказки про дальние страны, и… — я сморгнула набежавшие слезы. — Почему? Скажи, почему ты так со мной? Я думала, что ты любишь меня.

— Конечно, люблю, — ответил дядюшка.

— Как результат эксперимента?

— Нет, конечно. Как Грету, самую лучшую девочку на свете.

— Но…

— Ты же все слышала. Именно любовь придает смысл жизни и способна на чудеса. И любовь нельзя подделать. Она или есть, или ее нет. Ты хоть раз сомневалась в том, что дорога мне?

— Н-нет. До вчерашнего дня. Или когда он был…

— Не важно, — дядюшка сделал паузу и медленно, с наслаждением, втянул душистый дым. — Время уже