учениц из средней группы, и файерщик быстро объяснил девчонке, что и когда нужно подготовить.

Инга уже объявляла начало финального номера, Илья находил нужный трек на переносных колонках…

Заиграло вступление. Ярко вспыхнули зажженные стаффы, завертелась круговерть огненного движения. Зал восторженно затих.

Я подошла к ассистентке и взяла замоченные пои, ассистентка щелкнула зажигалкой, и мои руки обожгло яркое пламя. Сегодня мы тренировались на обычных инструментах, боевые пои я держала впервые.

Помня советы Инги, я быстро прокрутила пои несколько раз, чтобы огонь немного утих, и я смогла выполнять сложные элементы своей партии.

Я встала между файерщиками со стаффами, в голове мигом возникла последовательность моих движений. Сначала – четырехбитная «восьмерка», потом – прогнуться и сделать «мельницу», после – «колесо» на шпагате…

Я плавно выполняла свою партию и уже привыкла и к громкому шипению поев, и к яркому пламени, едва не обжигавшему лицо и руки. Илья и Олег по-прежнему быстро крутили стаффы, слишком близко подойдя ко мне. Чтобы сесть на шпагат, мне пришлось чуть придвинуться в сторону, где находился инвентарь и стакан с керосином. Инга проверяла, хорошо ли прикручены фитили у палмов, стоя ко мне спиной. Она старалась находиться вполоборота к зрителям, как было принято у артистов. Ассистентка за ее спиной готовила «веера», с которыми должна начинать свою партию Инга Ясминская. Девушка замачивала их в стакане. Правда, в другом – не в том, куда окунали инструменты раньше.

Ясминская уже брала «веера», встряхивая их привычным, многократно повторяемым движением. Сейчас девушка поднесет к фитилям горящую зажигалку, и…

Мои мысли не успевали за моим собственным телом. Пои, еще горящие, лежали рядом с Ильей, парень тоже не понимал, что происходит.

Одним-единственным прыжком, словно совершая пируэт в воздухе, я оказалась рядом с ассистенткой и выбила зажигалку из ее рук. Огонек потух, девушка вскрикнула, а я заломила обе ее руки за спину, так, что девчонка вскрикнула от боли. Она попыталась ногой толкнуть стакан, в котором только что замочила веера, но я предугадала это движение и повалила противницу на землю.

Девушка завизжала, вырываясь и норовя меня укусить, но я вцепилась в нее мертвой хваткой.

Инга оцепенело стояла около нас, не в силах сделать ни одного движения.

В зале уже поняли, что происходит нечто странное, не запланированное в торжестве. Слышались удивленные возгласы, кто-то из женщин завизжал – наверное, в страхе, что сейчас произойдет взрыв или пожар.

Илья с Олегом бросили стаффы, которые догорали вместе с моими поями, а я сдавливала кисти Лизы, которая все еще пыталась сопротивляться мне.

Ее лицо было перекошено от злобы, ярости и боли. Она кричала, визжала и ругалась, больше всего походя сейчас на раненого зверя, а не на тихую и спокойную ученицу средней группы. Передо мной уже была не та девушка, которая вступилась за подругу, а озлобленная дикая кошка, агрессивный волчонок, пойманный в капкан охотника.

Илья поднял с полу стакан, в котором Лиза замачивала веера Инги. Жидкость в нем была не бесцветной, как в стакане с керосином, а с ядовито-зеленым оттенком. Если бы пламя зажигалки коснулось вееров, замоченных в этой жидкости, произошел бы взрыв – Лиза предусмотрела все, подойдя поближе к краю сцены, чтобы покинуть место трагедии.

– Что стоите? – прикрикнула я на Илью с Олегом. – Вызывайте полицию! Срочно залейте огонь водой, живо!..

В следующий час творилось нечто невообразимое. Среди гостей началась паника, Илья с Олегом пытались как-то успокоить людей, но, естественно, у них ничего не получалось.

Инга потеряла сознание, но я не могла даже подойти к ней, удерживая Лизу. Кое-как мне удалось вытащить из своей сумки наручники – благо я предусмотрительно взяла все свои необходимые вещи на сцену, – но терять бдительность было нельзя.

К счастью, полиция подъехала быстро, оперативники взяли под конвой Лизу и навели порядок в толпе.

Стакан с авиационным бензином был тщательным образом перелит в бутылку в качестве вещественного доказательства, вместе с результатами экспертизы, которые я взяла сегодня утром из лаборатории.

В шоколадный батончик, который съела Ирина, была добавлена большая доза яда – по всей видимости, он был введен в шоколад при помощи шприца.

На сцену вбежал высокий худощавый мужчина с темными волосами, одетый в черный костюм, и бросился к Инге. Женщину привели в чувство, и сейчас с ней неотлучно находился Вадим. Он добился разрешения увезти жену домой, так как давать какие-либо показания она сейчас была не в состоянии. Илья с Олегом бестолково суетились рядом.

Уже позже я выяснила все детали этой запутанной истории. Преступницу я обезвредила, вот только мотивы Лизы мне были до сих пор не ясны. Однако девчонка быстро во всем призналась, и я поняла, почему она так ненавидела Ингу.

Ясминская мне лгала. Дети у нее были – точнее, один ребенок, дочь. К сожалению, отца Инга не знает, и, полагаю, никогда не захочет снова увидеть.

В тот злополучный вечер, когда семнадцатилетняя Инга возвращалась домой с вечерних занятий в танцевальной студии, неизвестный мужчина изнасиловал Ясминскую. Позже, когда Инга узнала о том, что беременна от маньяка, сделать аборт было невозможно, операция угрожала жизни молодой матери. Родители Инги знали о беременности дочери, и когда та родила, помогли ей избавиться от ребенка. Новорожденную девочку отдали в детдом, чтобы оградить жертву насильника от жутких воспоминаний.

Лиза выросла без родителей – ее так никто и не взял на воспитание. Девочка росла сообразительной и изобретательной, у нее был явный актерский талант. При желании Лиза могла легко втереться в доверие к любому человеку, воспитатели и учителя в детском доме относились к ней хорошо, можно сказать, с любовью. А Лиза всю свою жизнь мечтала найти своих настоящих родителей.

Это желание было в ней очень сильно. Если раньше, когда она была совсем маленькой, Лиза мечтала, чтоб за ней приехала мама и забрала ее домой, то потом ее чувства к родителям изменились. Мать она стала ненавидеть – ведь та избавилась от нее, вычеркнула из жизни. За что, если Лиза не сделала матери ничего плохого? Значит, мать – злая, жестокая и несправедливая. Такую мать нельзя любить. Ее вообще никто не