— Выходит, Вадим ненавидел озерные города? И — похоже — он был когда-то участником атаки Бладимила на озерный город.

— Похоже на то. Теперь Вадим готов уничтожить старого друга ради достижения их прежней цели.

— Может быть, они заодно? — неуверенно спросила Лери.

— Не знаю… — Марк пожал плечами. — Что ни говори: чужая реконструкция.

— Я ваш должник до конца дней… то есть перед Друзом… должник. Его героизм… — У Гривцова перехватило дыхание.

— Расшаркиваться будем потом, — прервал его Корвин. — Нас ждут.

Раннее утро, карнавал утих на время, но вокруг тюрьмы все еще кружат человек десять в масках. Запоздавшие весельчаки? Заговорщики? Не поймешь. С Гривцовым и Корвином прибыли двадцать жандармов. Все метра по два ростом. Внушительные ребята.

Двери тюрьмы распахнулись.

— Теперь нам надо найти Вадима и его подручных, — говорил Марк, пока офицер с напомаженными волосами вел Гривцова и его спутника по коридору. — У них образец геногаза с кодом Друза. Разумеется, Лаций сумеет защитить центуриона и его отца. Но пока газ не уничтожен, наш друг нигде не может чувствовать себя в безопасности.

— Мне даны исключительные полномочия для ведения этого дела, — похвастался Гривцов.

— Почему не сделали этого раньше? Почему?.. — Корвин задохнулся от возмущения.

— Политики планировали извлечь максимум выгоды, — Гривцов говорил об этом как о само собой разумеющемся. — Теперь же, после убийства посла Китежа и покушения на кабинет-министра, никто не посмеет вступиться за озерные города.

— Но зато Китеж и Лаций находятся на грани войны, — напомнил Корвин.

— Надеюсь, мы не переступим грань. — Следователь остановился возле двери в нужную камеру. Деревянная, окованная железом дверь.

Корвин вошел в камеру первым. Человек в арестантском балахоне, сидевший на неудобном стуле, с трудом поднялся.

— Петр Христофорович, — обратился к арестанту Гривцов. — У вас есть шанс спастись или хотя бы облегчить свою участь.

— Разве?.. — криво улыбнулся медик. — Вместо плахи заточение в озерном городе? На пятьдесят лет как государственного преступника?

— Вам же так нравились озерные города, — не без яду заметил Андрей Архипович.

— Ладно, выкладывайте, что вам нужно, — перебил следователя арестант. — Я не дурак, чтобы вам верить. Просто мне хочется, чтобы вы быстрее ушли.

— Назовите имена ваших сообщников. Для начала. — Гривцов улыбнулся.

— Не забудьте также рассказать, где находятся образец крови Друза и основа для газа, — напомнил Корвин.

— Всего ничего, — фыркнул заключенный. — А если я откажусь отвечать, вы вколете мне сыворотку памяти?

— Или проведем допрос под гипнозом, — предложил Гривцов. — У меня особые полномочия. Вашего согласия на такой допрос не требуется.

— Почему же еще не провели?

— Лучше, когда человек все делает добровольно.

— Ну что ж… — Петр Христофорович вздохнул. — Я взял у заключенного Ливия Друза двадцать миллилитров крови. Десять остались в тюремном хранилище, а десять я передал старцу Киру.

— Почему вы пошли на союз с озерниками? — спросил Гривцов.

— Причина банальная. Не смотрите так грозно. Банальная ситуация — самая страшная, особенно, когда она безвыходная. Мне заплатили… а я очень нуждался… очень.

— Вам сохранят жизнь, — пробормотал Гривцов и спешно вышел из камеры.

— Вы совершили ошибку, Петр Христофорович! — вздохнул Корвин. — Если бы вы сообщили о беззаконии в лацийское посольство, вам бы заплатили куда больше.

— Иметь дело с лацийцами?! Продать Китеж! — возмутился врач. — Ну уж нет! Лаций обречен!

Гривцов поджидал Корвина в коридоре.

— Вы знаете, где искать Кира, Антон Архипович? — поинтересовался Марк.

— Думаю, это несложно, мои люди быстро его найдут. У меня есть десятки способных агентов.

— Только учтите, что этот ваш Кир одновременно и Вадим Лосев, брат погибшего бомбиста Семена.

— С чего вы взяли?

— Несколько фактов сложились… вместе. Первое — в усадьбу к Андрею Константиновичу Семена привел Кир. «Какая между ними связь?» — задал я себе вопрос. Причем связь настолько тесная, что мещанина Семена Лосева пригласили пожить в усадьбе. Между тем Кир был в дружбе с хозяевами, и в дружбе близкой… Андрей Константинович не знал, какую роль сыграл старец в несчастной судьбе его сестры. Второе… Княжна Ксения сказала, что Вадим приходит и исчезает когда хочет. Точно так же себя вел Кир. И третье. Зачем Кир сманил сестру князя Андрея к озерникам? Очень просто. Чтобы твердь ополчилась на озерные города. Он все делал для этого. Он и кабинет-министра был готов убить ради этого. Озерники думали, что шантажируют Владимила, а Кир тем временем оттачивал оружие против них.

— Как вы догадались? — изумился Гривцов. — Ведь Китеж — совершенно другая реконструкция.

— Но все мы люди, — засмеялся Корвин. — Когда происходит крупное политическое убийство или теракт с сотнями жертв, властители первым делом думают, как использовать трагедию для достижения своих целей, срастить чужое несчастье со своими давними планами и планчиками. Лишь в последнюю очередь они задают себе вопрос: почему это произошло… И как помочь пострадавшим. Увы… Увы… Увы…

Старца Кира арестовали через три часа. Он даже не пытался скрыться. Возможно, надеялся, что под маской старца никто не опознает убийцу. Маску сдернули. Лицо почти не отличалось от маски. Разве что кожа ноздреватая, рыхлая, да волосы свалялись. Когда-то, во время разговора с отцом нынешнего Марка Корвина, старец Кир, тогда еще молодой человек, для конспирации явился в маске. В маске он явился и перед Друзом, разыгрывая Марка Корвина в костюме Калиостро. Быть может, Кир, как юная Мария, страдал карнавальным синдромом. Но только подлинной его маской была маска Дантеса. Кир играл на человеческих страстях, причем страстях отнюдь не низменных, заставляя любовь и чувство чести служить подлости. Заставляя убивать.

А еще через час Флакк вручил Корвину послание, прибывшее по экпресс-почте, в котором говорилось, что сенат назначает Марка Валерия Корвина-младшего префектом по особо важным делам.

— Не может быть! Неужели они так быстро оценили мои заслуги! — воскликнул Корвин, рассматривая объемную бумагу с золотой голограммой орла наверху. — Ведь отчет о деле Друза еще даже не отослан…

— Никто ничего не оценивал, — мрачно изрек Флакк. — Ты срочно понадобился сенату, только и всего.

— Вот как? И по какому делу я так нужен? — Корвин уселся в кресло, закинул ногу на ногу. Он чувствовал себя хозяином положения.