Крячко. – Вот, уже и зимой пахнет. Скоро закружит-завьюжит.

– Что-то я устал, – проговорил Лев Иванович. – Вроде ничего особенного не делал – все, как и обычно, а все равно устал. Должно быть, старею.

– Это ты просто долго общался со стариками, – возразил Стас. – Вот тебе и мерещится, будто устал. Ты же у нас человек мнительный.

– Может, и так, – согласился Гуров.

– А вот я испытываю злость, – признался Крячко. – И никак не могу от нее избавиться. А главное, непонятно, по какому поводу и на кого. То ли я злюсь на себя, то ли на тебя, то ли на этого деда Пыню…

– Наверно, все-таки на деда, – предположил Гуров. – Тем более на него-то есть за что злиться.

– А! – махнул рукой Стас. – Тут надо не злиться, а задуматься. И мне, и тебе, да и вообще…

– Наверно, – согласился Лев Иванович, помолчал и добавил: – Вот вернемся домой, будет что рассказать женам. Такую историю обязательно нужно рассказывать.

– Расскажем, – усмехнулся Крячко. – История о любви… Печальная человеческая комедия с трагичным финалом…

– Ладно, – переменил тему Гуров. – Будем закругляться.

Он достал телефон и позвонил майору Прокопене.

– Слушаю, – отозвался Прокопеня.

– Это Гуров, – назвался Лев Иванович.

– Да, я понял. Слушаю вас.

– Хотел спросить, как ваши успехи в раскрытии убийства?

– Вы имеете в виду старушку?

– Ее.

– Вот, ищем…

– Можете не искать, – миролюбиво произнес Гуров. – Мы нашли убийцу.

– Вот как.

– Да.

– И где же он?

– Сидит перед нами.

– И что же, он сознался?

– Да.

– И доказательства имеются?

– Имеются.

– Вы где? – после молчания спросил Прокопеня.

– В доме престарелых. Приезжайте и забирайте старичка.

– Старичка?

– Да, старичка.

– А…

– Подробности сообщим при встрече.

– Хорошо. Ждите.

Телефон был включен на громкую связь, и потому Крячко слышал весь разговор.

– А ты говорил, что этот майор толковый опер, – сказал Стас.

– Я и сейчас так говорю, – проговорил Гуров. – Просто он с самого начала взял неверный след. С операми это бывает.

– Еще как! – засмеялся Крячко.

Прокопеня приехал быстро. С ним были два сержанта, те самые, которые выезжали на место происшествия. Сержанты смотрели на Гурова искоса, видимо, Прокопеня пояснил им, кто такой Гуров. Лев Иванович улыбнулся сержантам и помахал им рукой.

– Все-таки вы не послушали меня, – сказал Прокопеня, – и продолжили ваше расследование.

– Так получилось, – развел руками Гуров. – И к тому же мы действовали частным образом. Так что никаких служебных неприятностей у вас из-за нас не будет.

– Но в этом случае вас придется допросить как свидетелей, – сказал Прокопеня.

– Это пожалуйста, – улыбнулся Гуров.

– Где он? – спросил Прокопеня.

– Убийца? Сейчас я его приглашу. Он у нас натура тонкая и чувственная. В некотором смысле философ. Одну минуточку.

Гуров скрылся в здании дома престарелых и вскоре вывел оттуда деда Пыню.

– Вот, – сказал он, – получайте. В упакованном виде.

Прокопеня с сомнением и даже недоумением посмотрел вначале на старика, а затем на Гурова.

– Он? – спросил майор.

– Да, – ответил Лев Иванович.

– Вы говорили о доказательствах…

– Насчет доказательств – я поеду с вами, – сказал Крячко. – На месте обо всем вам и поведаю. И передам кое-какие материальные доказательства, относящиеся к преступлению. А потом прямым ходом поеду домой. Ибо пора.

– Ну, хорошо, – произнес Прокопеня. – Коли так, спасибо…

– Не за что, – сказал Гуров.

Прокопеня сделал знак сержантам, они подошли к старику и стали у него по бокам.

– Пошли, что ли, – сказал один из сержантов.

Старик молча сделал несколько неверных шагов, потом вдруг остановился, обернулся и посмотрел на Гурова. Было такое впечатление, будто он хочет что-то сказать сыщику – что-то очень значимое и важное, может быть, даже самое главное в своей жизни. Но он ничего не сказал, и Гуров тоже промолчал. Да и о чем было говорить. Бывают в жизни такие случаи, когда слова лишние, а молчание – лучше и понятнее всяких слов.

Сержанты подвели деда Пыню к машине и помогли ему забраться внутрь. Ноги старика почти не слушались. Дверца машины захлопнулась.

– А вы поправляйтесь, – сказал Крячко. – И ты, Гуров, и ты, народный представитель. Ибо много еще есть на свете нераскрытых преступлений. Кто же их раскроет, если не мы?

Гуров и Федор Ильич улыбнулись и по очереди пожали Крячко руку.

– Да, – вспомнил Лев Иванович. – Майор, у меня будет к вам личная просьба. У старика за пазухой спрятана фотография. Так вы уж не отбирайте ее у него, ладно? Знаю, что не положено. Но в виде исключения.

– А что на том фото? – спросил Прокопеня.

– Его семья, – ответил Гуров.

Машина тронулась. Из окон и беседки выглядывали старухи и провожали автомобиль. Из-за угла, за которым скрывалась дворницкая, на машину смотрели старики. Никто из старушек и стариков не проронил ни слова, лица их были бесстрастны, какими они у стариков обычно и бывают.

Когда Федор Ильич и Гуров вернулись в санаторий, их там ждали – весь персонал вместе с главврачом и все пациенты. Невесть из каких источников все уже знали, что убийство старушки раскрыто, убийца изобличен и арестован и что все это сделали именно Гуров и Федор Ильич. Ну и еще тот шумный и непоседливый приезжий из Москвы, который обещал жениться на медсестре Люсе, но так и не женился.

– Раскрыли? Арестовали? – решил уточнить главврач.

– Да, – ответил Гуров.

– Говорят, старушку убил ее бывший муж, – сказала какая-то медсестра. – Или, может, бывший любовник… Это правда?

– Правда, – подтвердил Федор Ильич.

– А из-за чего? – спросили из толпы.

– Из-за любви, – ответил Федор Ильич.

– Надо же. Из-за любви! Разве из-за любви убивают?

– Еще как, – сказал Гуров.

– Так ведь они – старики! – усомнился кто-то. – Какая такая любовь у стариков? Да еще с убийством в финале?

На это ни Гуров, ни Федор Ильич ничего не сказали и лишь развели руками.

– А теперь – лечиться! – строго произнес главврач. – Больше никакого следствия и прочих приключений! Санаторий – это вам не федеральное бюро расследований.

– И то правда, – согласился Гуров и взялся за поясницу. – Ох!

– Ах! – произнес и Федор Ильич, схватившись за свою поясницу.