шесть лет назад ты позволил стае туреху разорвать четырёх человек в Айронглоу!

Двое мрачных джентльменов в грязной овчине внезапно переглянулись, сделавшись ещё более похожими на пару напряжённо застывших волков. Рты их едва-едва приоткрылись, но Лэйд обладал достаточно тонким слухом, чтобы расслышать.

Один из них сказал: «Étrange». Другой ответил — «Et dangereux. Gardez un oeil sur lui»[81].

После чего оба отчего-то одновременно покосились в сторону своих тростей, прислонённых к стене. Чертовски массивные трости, подумал Лэйд рассеянно, футов пяти[82] в длину и такие увесистые, что едва ли с такими пристало ходить джентльмену — размерами они скорее напоминали дубинки. Дерево было старым, потемневшим от многолетнего использования, а вместо набалдашников располагались небольшие металлические проушины, словно созданные для того, чтоб продевать в них канат. Как интересно…

Лэйду приходилось видеть самые разные трости, но эти выглядели диковинно — и неудивительно. Это были не трости, это были два тяжёлых гарпуна, небрежно прислонённых к стене. Не современных, почти изящных, системы Темпла, похожих на увеличенные во много раз швейные иглы, а старого типа, смахивающие на тяжёлые копья с зазубренным наконечником, вроде тех, которыми, должно быть, в своё время орудовал ещё старина Квикег[83]. Архаичные штуки, подумал Лэйд, но чертовски опасные. Семидюймовые лезвия из потемневшего металла небрежно уткнулись в ковёр, но всякий, имеющий дела с такими штуками, знает, что достаточно хорошего удара, чтобы пропороть китовую тушу на три фута в глубину. А человеческое тело — пробить насквозь…

Ледбитер выставил перед собой руки. Крепкий в кости, широкоплечий, он сохранил превосходную для своего возраста осанку, кроме того, был фунтов на пятьдесят[84] легче Лэйда и на голову выше. Дойди дело до драки, у него были бы недурные шансы даже с учётом его зрелых лет. Но руки, которые он выставил перед собой, не образовывали защитную стойки — этот своеобразный щит был рассчитан против несправедливых упрёков, но не кулаков.

— Опять ты за своё… Чёрт, я думал, мы уже покончили с этим! Я не мог знать, что

в подвале того дома свила себе логово семейка туреху. Я осмотрел все комнаты и…

Лэйд наставил на него палец. Так, точно это был тяжёлый ствол револьвера системы Томаса, который он держал в ящике письменного стола в своём кабинете.

— Ты должен был знать, Ледбитер. Должен был знать, если осмеливаешься заниматься этим ремеслом. Паутина в углах позеленела. Домашние коты сбежали прочь. Спичка горит зеленоватым пламенем. Запах гнилой капусты по утрам. Дьявол! Не обязательно быть посвящённым в сан философа, чтобы понять, что здесь поселились туреху! Всё, что тебе требовалось, это горшочек красной охры и хороший рыбацкий нож. Ты потратил несколько часов, разрисовывая стены никчёмными письменами, горланя никчёмные заклинания на суахили, рассыпая повсюду соль и мирру. А потом ушёл, сочтя свой долг исполненным до конца. А ночью голодные туреху выползли из подвала, чтоб хорошенько перекусить. И знаешь, что? Они устроили себе славный ужин. Четверо человек. Четверо человек, Ледбитер! Туреху сожрали их, беспомощных как цыплят! Обгладывали их кости, когда те были ещё живы. Разрывали на части, подвешивая дёргающиеся останки под потолком. Так что да, у нас с тобой определённо разнится подход!

Ледбитер медленно сел, потирая переносицу.

— Как это забавно… Мы все посмеивались над Шляпником, а ведь он был прав на счёт тебя, Лайвстоун. Ты не профессионал, не мастер, ты всего лишь скудоумный дикарь, которому единожды в жизни улыбнулась удача, но который возгордился настолько, что считает себя вправе поучать всех прочих.

— Шляпник был самодовольным ублюдком, — хладнокровно возразил Лэйд, стараясь сохранять самообладание, но ощущая тяжёлое биение сердца в ушах, — Он сделал ошибку. И заплатил за это. Не то покончил с собой, не то был сожран. Помнится, он тоже любил хорошие гостиные…

— Может, и так. Но он был человеком науки. А ты… ты… Чёртов Калибан, рядящийся под джентльмена! Дикарь! Невежда! Пока я пытаюсь нащупать тайные струны этого острова, определить их тональность и расположение, чтобы понять, как извлекать звук, ты, точно средневековый врач, норовишь полоснуть ланцетом и оттяпать дёргающемуся пациенту ногу. И неважно, что у него, пуля в бедре или заноза под ногтем.

— Каждый из нас выбирает свои методы, — холодно заметил Лэйд, — Мои, может, не очень изящны, но…

— Не очень изящны? — Ледбитер расхохотался, — Вот уж метко сказано! Насколько я помню твою собственную тактику, она вполне укладывается в нехитрую, как дубинка полинезийца, схему. «Игнорировать всё, что только возможно. Договориться с тем, что нельзя игнорировать. Запугать всё, с чем невозможно договориться. Убить то, что невозможно запугать». Я ничего не упустил?

— Только то, что шесть лет назад я пообещал отрезать тебе уши, если ты ещё раз попадёшься мне на пути, Арльз. Если я до сих пор не ношу их на своей шее на манер ожерелий, что носят воины-полли, то только потому, что нам с тобой не приходилось встречаться. В отличие от тебя, я не любитель хороших гостиных.

Ледбитер поморщился.

— Брось свои грязные тигриные манеры, Лайвстоун. Они работают среди китобоев и шлюх, но не в хорошем обществе. И лучше бы тебе убрать обратно когти, пока я не достал хлыст…

— Баал, Паймон и Форнеус! — женщина в чёрном, которую Ледбитер назвал мисс Воган, впилась в Лэйда взглядом. Если глаза Ледбитера были полны безмятежной лазури, её собственные казались двумя колючими звёздами, ввинчивающимися в душу, — До меня только сейчас дошло, о чём вы болтаете. Когти, полосы… Чёрт вас подери, обоих! Это он? Это тот, о ком я думаю? Мистер Блондло, так вот что за полосы вы имели в виду?

Мужчина в монструозном шлеме встрепенулся на своём месте. Он и без того последнюю минуту пристально разглядывал Лэйда через выпуклые непрозрачные линзы своего аппарата, так пристально, будто Лэйд был неведомым препаратом, расположившимся на предметном стекле невидимого микроскопа. Судя по тому, как сжались его тонкие губы, этот процесс требовал нешуточного напряжения, иногда Лэйду даже казалось, что его чёртова оптика вот-вот лопнет от этих невероятных усилий…

— Да, — наконец произнёс он, отдуваясь, как после тяжёлого труда, — Несомненно. Теперь я отчётливо это вижу. Роскошное, невообразимое зрелище… Полосы пульсируют и перетекают, образовывая причудливейшие узоры, почти гипнотизируют… Вы, конечно, не можете видеть этого в том жалком спектре, что дала вам природа, но уверяю, я вижу отчётливо. Без сомнения, это он. Тигр.

— Тигр? — старик-полли в холщовой рубахе завертел головой, будто опасался, что в гостиную в самом деле заявится всамделишный тигр, свирепо рычащий и с оскаленной пастью, — Какой ещё тигр? Где? Вы это всерьёз?..

Джентльмены в овчине беспокойно переглянулись и, видно, мысли, мгновенно переданные по этому взгляду, как по невидимой волне аппарата