– От кого, монтьер?

Эттан взглянул на побледневшее лицо своей любовницы, на мигом посеревшие губы – и внезапно смягчился. Все же мать…

– Да не волнуйся ты так. Это предложение от герцога Карста.

– Но герцог женат?

Это-то Вальера точно знала. Нельзя сказать, что она интересовалась жизнью высшего света – что толку, если тебя туда все равно не пустят, но знала.

– И у него есть сын, немногим старше Лу. Мирт Карстский. Вот его и решили женить.

Вальера вскинула брови.

– Монтьер, но почему – Лу?

– Потому что она – дочь Преотца. Читай, – Эттан протянул супруге письмо, которое доставил ему сегодня гонец из Карста.

Вальера взяла трубочку пергамента, аккуратно развернула, бросила беглый взгляд на печать – вроде бы все так, синий воск, печать с изображением дельфина – не подделка?

– Это действительно Карст, – подтвердил Эттан в ответ на ее взгляд. – Я-то знаю.

В самых изысканных выражениях герцог Карстский поздравлял Преотца с избранием и выражал надежду, что Эттан будет здравствовать еще долгие годы. Намекал на установление более тесных связей между Тавальеном и княжеством Карст и предлагал скрепить их родственными узами. Например, союзом старшего сына герцога и дочери Преотца. Разумеется, под это можно подписать несколько торговых договоров, снизить пошлины и договориться о военной взаимопомощи…

Вальера послушно прочитала письмо до конца – и опять посмотрела на мужа.

– Но почему – Лу?

– А что тебе непонятно? – удивился Эттан. – Она моя дочь!

– Незаконная Даверт – и герцог Карста? Монтьер, это несопоставимые величины!

Вальера знала, о чем говорила. Даже она, вполне законная Тессани, не была бы подходящей парой для Карста. Древность рода, чистота крови – вот что имело значение для этих ублюдков. Старинные герцогские рода и так были безумно богаты, это все знали, вот они и могли себе позволить перебирать девушками.

Вальера помнила, как она, совсем еще юная девчонка, оказалась на балу, на котором присутствовал герцог Атрей. Помнила и насмешливый взгляд, который скользнул по девушке. Не по ее платью – перешитому из материнского, нет, ее бедность Атрея не интересовала. Но род Тессани он знал.

Знал, как этот род гордится своим прошлым, знал, от кого вел начало этот род. Он сам об этом сказал.

Вальера поспешно отогнала недобрые мысли.

Атрея здесь нет, уже и не будет – умер две зимы назад. А Карст не знает. Но зачем ему этот союз?

– Дочь Преотца и знатной дамы из рода Тессани. Разве мало?

Эттан тоже знал, от кого вела свой род Вальера. Проговорилась по глупости.

– Не знаю, монтьер. Мне не нравится это предложение.

– Зато оно нравится мне. Я думаю, что дам согласие на брак.

– Монтьер! Но Лу еще так молода!

– Ей уже пятнадцать, в этом возрасте вы уже выходили в свет, – безжалостно напомнил Эттан.

Вальера прикусила губу.

Ну да.

Выходила в свет, читай – продала себя первый раз. А что делать?

У нее не было ничего. Ни денег, ни связей, ни-че-го! Пьяница-отец, больная мать, никакого приданого, может, кто-то и женился бы на ней, презрев родительские запреты, а может и нет. И вообще – она Тессани!

Вальера справедливо решила, что замуж за абы кого – уж лучше ни за кого и принялась искать покровителя. Продать себя по высшей ставке проще всего, тут главное не продешевить – и ей все удалось. Первым ее покровителем стал граф Тарвей, от него у прелестницы остались дом в Тавальене, где спокойно дожила свои дни мать Вальеры, осталась кругленькая сумма в золоте и драгоценностях и скинутый плод – Вальера не хотела ребенка и знала, как от него избавиться.

Женщина могла бы доживать век спокойно, выйти замуж за кого-то безденежного или безземельного, но вместо этого, расставшись с графом, стала искать дальше. До Эттана у нее было три покровителя.

Даверт никогда не спрашивал и не ограничивал свою любовницу, но сильно подозревал, что она сможет прожить и без него. Долго и безбедно.

– Я выходила по необходимости, – Вальера посмотрела на Преотца. – У Лу нет такой нужды, как у меня. Может быть, помолвка? На год? А потом свадьба?

Эттан задумался.

– Она дочь Преотца, а не трактирная девка! Это там – встретились, поженились, переспали, – Вальера умоляюще вцепилась в рукав супруга. – Вы же понимаете, монтьер, что Лу – незаконная дочь. С нее спрос больше. Я могла позволить себе отступить от правил, но Лу – не может. Да, этой мой грех, но нести его нам обеим!

Эттан вздохнул.

Несмотря на все свои многочисленные недостатки, Вальеру он любил. Пусть иногда и бывал с ней жесток и груб, пусть часто не считался с ее мнением, но любил. Как уж мог. Как умел. И дочери тоже не желал зла.

– Хорошо, дорогая. Я напишу герцогу. Сначала помолвка – год. Потом свадьба. Но рассчитывайте на полгода, не больше, мы не можем позволить себе упустить такую выгодную партию.

Вальера просияла и бросилась на шею преотцу.

– Благодарю вас, монтьер! Вы лучший из отцов!

– Преотцов, – насмешливо поправил Эттан, обнимая до сих пор очаровательную женщину.

И потому не увидел расчетливое выражение на лице женщины. Уж за это-то время она узнает все, что может о семье Карстов! Даже то, чего они и сами не знают!

Не отдавать же дочь неизвестно куда и кому?

* * *

Письмо Эттана вовсе не обрадовало предстоящего Эльнора. Мужчина рассчитывал, что под влиянием момента Эттан ухватится за лестное предложение двумя руками. А годичный срок помолвки – это плохо. Это ни к чему.

За это время Эттан может узнать кое-что нелестное о семье Карстов. Вряд ли тогда он откажется от помолвки, но и «приятной» неожиданности уже не получится. А хотелось-то иного…

И что теперь делать?

Хотя на этот вопрос у Эльнора был ответ.

Отправить письмо – первое.

Заняться Эрико Давертом – второе. И он уже знал, как это будет, и кто это будет. Письмо уже улетело, теперь оставалось ждать приезда нужного человека.

Нельзя сказать, что Алаис понравилась столица Сенаорита. Так… среднее что-то между старым Парижем и старой Прагой по архитектуре. Деревянных домов почти нет, все из камня, стрельчатые окна, покатые крыши с острыми коньками, вспарывающими небо, узкие улицы, камень мостовых под копытами коней, серый камень, рыжеватый камень, белый камень…

Алаис почувствовала себя почти как дома. Многоэтажек не хватало, а так – все вполне по моде двадцатого века. Минимум зелени, максимум камня.