Леня хотел уже уехать — до главных событий оставалось совсемнемного времени, а дел у него было еще невпроворот.

Но в это время рядом с памятником остановилась черная машинас мигалкой, двери ее распахнулись, из машины выбрался представительный мужчинав темном, хорошо отглаженном костюме, с начальственным видом и руководящимживотом, который он нес перед собой как знак своего высокого положения.

Следом за ним семенила маленькая субтильная женщина соткрытым блокнотом и ручкой, которая заглядывала в глаза шефа и ловила каждоеего слово.

— Это… — проговорил начальник и щелкнулпальцами. — Где же Филимонов? Почему нет Филимонова?

— Едет, Сергей Сергеевич! — преданно доложила егоспутница.

— Это… медленно едет!

— Пробки, Сергей Сергеевич!

— Это… Мы-то доехали!

— У нас мигалка, Сергей Сергеевич!

— Это… при чем тут мигалка? Работать надо уметь!

— Да вот он, подъезжает!

Тут же из-за угла вылетела машина поскромнее и без мигалки.С резким скрипом тормозов она остановилась возле памятника, и из нее выкатилисьтрое мужчин. Один из них тоже имел начальственный вид, но перед лицом СергеяСергеевича он заметно сник и стушевался. Даже его живот сразу как-то уменьшилсяв размерах, как сдувшийся воздушный шарик.

— Филимонов! — рявкнул на него Сергей Сергеевич. —Это… Почему не начинаешь?

— Я только получил указание… — залепеталподчиненный. — У нас был срок на неделю позднее… мы были не готовы…

— Ты, Филимонов, должен быть… это… всегда готов, какюный пионер! — Сергей Сергеевич хохотнул солидным начальственным басом, иФилимонов льстиво подхихикнул. — Ты, Филимонов, учти — я уже доложил самзнаешь куда. — И начальник ткнул толстым пальцем вверх, туда, где по вечноунылому питерскому небу ползли вереницы тяжело нагруженных облаков. — Такчто, Филимонов, делай… это… выводы! Если что — нам с тобой отвечать придется!

— Не беспокойтесь, Сергей Сергеевич! — заторопилсяподчиненный. — Мы уже сняли рабочих с других объектов… они вот-вот будутздесь, и работы начнутся строго в соответствии с вашими указаниями!

— Вот то-то! — припечатал начальник. — Смотриу меня, Филимонов, чтобы… это… в строгом соответствии, а то, сам знаешь…

Он развернулся и влез в свою машину. Его миниатюрнаяспутница юркнула следом, включилась мигалка, и машина с начальством отбыла.

Тотчас же Филимонов распрямился, выпятил живот и превратилсяв большого начальника.

— Где этот прораб? — рявкнул он на одного из своихспутников. — Где его черти носят?

— На подходе, Петр Петрович! — отозвалсяподчиненный и выхватил мобильный телефон тем жестом, каким голливудские ковбоивыхватывают револьвер сорок пятого калибра.

Он поднес револьвер… то есть мобильник, к виску, но не длятого, чтобы застрелиться, как можно было подумать, а для того, чтобы заорать внего хриплым баритоном:

— Баранов, где тебя черти носят? Что значит — здесь?

В ту же секунду к памятнику подкатил запыленный джип. Изджипа выскочил коренастый мужичок в серой немаркой курточке и строительнойкаске.

— Баранов, почему не начинаем? — напустился нанего помощник Филимонова.

— Как не начинаем? — отозвался прораб. —Начинаем!

В ту же секунду как по мановению волшебной палочки напятачке вокруг памятника появилась целая толпа смуглых мужчин в замызганныхкомбинезонах, с ломами, лопатами и прочим ручным строительным инструментом. Вцентре этой толпы возвышался могучий детина славянского вида, вооруженныйотбойным молотком. Гастарбайтерам, видимо, не доверили такой ценный инструмент.

— Начинай, Козлов! — скомандовал прораб.

Рабочий скинул молоток с плеча, подошел к памятнику ибросился на него с таким видом, как будто это его кровный враг.

Раздался оглушительный грохот, и отбойный молоток вгрызся вкаменный постамент памятника.

— Интересно! — проговорил Леня и выбрался измашины.

Он подошел к одному из спутников великого Филимонова иобратился к нему:

— Нельзя ли буквально несколько слов для газеты«Утреннее какао»? Насколько мы знаем, снос этого памятника должен был начатьсячерез неделю. А сейчас мы с вами видим, что работы уже начались. Наши читателихотят знать, с чем это связано…

Мужчина приосанился, откашлялся и проговорил хорошопоставленным голосом:

— Работы по сносу памятника решено начать на неделюраньше в связи с тем, что в наш город с визитом прибывает президент РеспубликиГваделупа. А в том бизнес-центре, который будет возведен на месте этогопамятника, не имеющего, кстати, художественной ценности, будет размещен офиспервого совместного российско-гваделупского предприятия.

— Ясно! — радостно отозвался Маркиз. — Так ипередадим нашим читателям, которые будут с интересом следить за ходом стройки…

— Козлов, поднажми! — рявкнул Ленин собеседник,повернувшись к рабочему.

Леня понял, что интервью закончено, и вернулся к своеймашине.

События явно ускорялись.

Бравый Козлов уже своротил половину постамента, а толпасмуглых гастарбайтеров, вооруженных нехитрым ручным инструментом, поспешноразгребала обломки. Так что к вечеру, надо полагать, от памятника героическимстроителям не останется и следа.

Значит, уже сегодня будет ненадолго открыт доступ к подваламНиколаевского рынка и к тайнику Фортеля. И значит, уже сегодня можно ожидатьпоявления на руинах памятника всех персонажей драмы. Если, конечно, онисвоевременно узнают о переносе работ.

Леня достал мобильник и набрал номер Лолы.

— Ты чего звонишь?.. — прошипела Лола в трубкуприглушенным голосом. — Знаешь же, что я в театре…

Маркиз вкратце рассказал ей о своих открытиях и о том, чтоон только что видел.

— События ускоряются! — закончил он свойрассказ. — Все произойдет сегодня ночью, так что не спускай глаз соСкорпиона!

— Ладно… — И Лола отключилась.

Лола стояла за кулисами в ожидании своего выхода. РежиссерВиталий Сергеевич, как и обещал, тут же впихнул ее в пьесу Островского на рольгорничной. Конечно, не «Кушать подано!», но тоже всего несколько слов.

— Но это пока, дорогая, буквально через несколько днейвсе уладится! — говорил режиссер, беспрерывно гладя Лолу по плечу и дажелегонько ущипнув за подбородок.

Это было уж слишком, и Лолины глаза сверкнули от гнева.Режиссер пришел в восторг от ее взгляда и пообещал Лоле большое будущее.

И вот сейчас она ждала своего выхода.