— Мне не нравится, что ты ведешь себя как колонизатор, — сказала Клара.

Неужели она не понимает, что Герман — холерик? Человек, который может моментально прийти в дикую ярость?

— Я никому не позволю делать мне замечания в моем собственном доме, тем более какой-то уголовнице! — закричал он.

Герман подбежал к Кларе и в ярости принялся так сильно трясти ее за плечи, что у нее упали очки. Клара не сопротивлялась, и это привело его в еще больший гнев. Пальцы Германа сомкнулись на ее шее.

Насилие всегда вызывало у меня отвращение. Настоящие боксеры всегда подыскивают себе равных по силе соперников. Теперь в образе Германа для меня соединились албанцы, напавшие на меня в Гамбурге, и проводник ночного поезда с внешностью палача. Меня охватила холодная ненависть. Герман не обращал на меня внимания, сосредоточившись на Кларе. Он хотел наказать ее за оскорбление своего королевского величества.

Я достала из сумочки складной ножик, выпустила лезвие и поднесла его к самому носу Германа.

— Я отрежу тебе нос, Герман, если ты сейчас же не отпустишь ее.

Меня удивило, что моя рука в этот момент не дрожала. Германа настолько изумило мое поведение, что он тут же отпустил Клару. Язык силы был ему понятен. Герман заставил себя улыбнуться:

— Это была всего лишь шутка. Фея. На самом деле я не причинил ей боли.

Я продолжала держать маленький перочинный ножик у его большого красного носа.

— Но ты пытался запугать ее, Герман. Так дело не пойдет. Мы не можем сотрудничать с человеком, способным на насилие. Ты меня понял?

Герман не мог долго находиться в роли поверженного противника.

— У меня есть друзья в полиции. Я могу донести на вас.

Клара снова надела очки, встала и отвесила Герману звонкую пощечину. Если бы я вовремя не отпрянула со своим ножиком, то наверняка поранила бы ее. Мы с Кларой настоящие идиотки. Не следовало общаться с Германом на его территории. Это было серьезной ошибкой. Я винила во всем свою проклятую алчность.

— Мы безобидные туристки, наши документы в полном порядке. А если ты донесешь на нас в полицию, я разыграю здесь такую сцену изнасилования, что тебе не поздоровится. Клара будет моей свидетельницей. Поэтому вызови лучше такси, и мы спокойно уедем в Санто-Доминго.

Герман слегка растерялся, то ли от пощечины Клары, то ли от моих слов. Разве можно так обращаться с маленьким царьком? Клара взяла у меня нож, внимательно посмотрела на него и положила в мою сумку. Порой мы действовали с ней как единое целое, как маленькая армия, воюющая со всем остальным миром, который состоял преимущественно из мужчин.

— Она не раздумывая пускает в ход нож, — сказала Клара. — Однажды Фея отрезала одному парню кусок уха, разозлившись на него из-за того, что он не хотел ее слушать. У нее слишком горячий темперамент, Герман, она легко теряет контроль над собой. Фея из тех людей, которые никогда не думают о будущем, для них существует только настоящее. И потому она очень опасна. Ты понимаешь, о чем я? У тебя только два выхода, Герман: или ты вызываешь такси и мы уезжаем, или ты повышаешь наш гонорар до ста тысяч. Причем платишь его сейчас. Наличными. Мы не даем тебе никаких гарантий успеха, однако обещаем сделать все возможное для того, чтобы ты остался доволен.

— Вы обе сумасшедшие.

Он был совершенно прав. Нам следовало немедленно уехать, но Клара приняла неправильное решение. Или, вернее, Герман. Он быстро вышел из комнаты и вскоре вернулся с пачкой банкнот, которые небрежно бросил на стол. Это были купюры достоинством в сто долларов. Клара тщательно пересчитала их и положила в мою сумку. Шелест денег и смиренный взгляд мужчины были так приятны мне, что я окончательно успокоилась. Судя по поведению Германа, Клара не поддалась соблазну и не ответила на его страсть сегодня ночью. И я была искренне рада, что она не легла под этого мужика. Для меня Клара навсегда останется вдовой Вондрашека, его неотъемлемой собственностью.

— Полагаю, у вас уже есть план, — сказал Герман.

— Я хочу есть, — заявила я.

— Ребенок должен позавтракать, — поддержала меня Клара. — Фея ничего не ела сегодня утром.

Антонио не пользовался презервативами, и теперь, когда я узнала о его бисексуальности, это беспокоило меня больше, чем отсутствие аппетита по утрам. Герман хотел что-то возразить, но Клара прикрыла ему рот ладонью.

— У нас есть план, — промолвила она. — Прикажи принести что-нибудь поесть, скажем, рыбу и калифорнийское белое вино, и за столом мы с Феей обсудим все детали. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы хорошо подделать документы?

Здесь, в этом Богом забытом уголке, все можно купить, в том числе и документы. У Германа был на примете один художник из Штутгарта. Он не обладал большим талантом, но за деньги готов был сделать все, в том числе и фальшивые документы. Вечером он приехал на асиенду, и Клара уединилась с ним, чтобы подробно объяснить суть стоявшей перед ним задачи. А я тем временем сидела с нашим деловым партнером во внутреннем дворе и наслаждалась соловьиным пением. Стояла прекрасная тропическая ночь, в воздухе разливалось благоухание цветущих кустарников. Вдали звучало пение. Чей-то голос выводил жалобный мотив. На этом острове все песни грустные. Лунный серп отражался в воде бассейна. Широкое потное лицо Германа сияло довольством. Ему понравилась сказка, которую придумали мы с Кларой. История о княжне фон Изенбург и ее матери, страстной любительнице карточной игры. Мать всегда нуждалась в деньгах, так как много проигрывала.

События, согласно нашему замыслу, должны были развиваться следующим образом. Юная княжна флиртует с Джонни Линденом, с которым знакомится на вечеринке в доме Германа. Однако затем охладевает к нему без видимых причин и увлекается Германом. Для Джонни подобная ситуация кажется унизительной, а потому мучительной. Мать княжны утешает его и дает понять, что не против усыновить Джонни. Однако будущий князь фон Изенбург должен пожертвовать некоторой суммой, чтобы получить титул. А именно, заплатить за это четверть миллиона. Причем половину суммы княгиня требовала вперед, поскольку находилась в стесненных обстоятельствах. Далее, согласно нашему плану, должна была состояться передача денег, после которой нам с Кларой следовало поспешно отбыть с острова. А Герман мог до конца своих дней потешаться над Джонни и с презрением рассказывать каждому встречному и поперечному о том, как этого сноба облапошили две заезжие мошенницы.

Когда мы рассказывали свой план Герману, он хохотал до слез и хлопал себя по коленям от удовольствия. Он обожал, когда объектом насмешек становился ближний. Вообще я редко встречала мужчин, которые умели смеяться или плакать над собой. Почти все они предпочитали потешаться над другими. Лишь три вещи возбуждали в них эмоции: секс, деньги и власть. Такие мужчины постоянно встречались на моем жизненном пути, и я училась у них. Я вела с ними игру по своим правилам, целью которой было заполучить их деньги. Да, я зависела от них, но эта роковая зависимость была ограниченной, и потому я терпела ее. Я терпела даже Германа, этого исполина в огромных бермудах и рубашках в цветочек. Я терпела то, что он был обут в коричневые сандалии. Правда, ногти на пальцах его ног были обработаны умелой маникюршей, и это несколько примиряло меня с безвкусицей его внешнего вида.