нас через мертвый лес. Гниль, поразившая деревню, перекинулась и на него. Деревья превратились в скелеты. Рухнувшие стволы рассыпались серой трухой. К счастью, наступившие холода убили Гниль раньше, чем она успела охватить весь лес целиком, и вскоре среди мертвого частокола стволов начали попадаться первые зеленые ели.

– Гниль тепло и влагу любит. А в этих краях зиму она не выдерживает, – пояснил наш проводник, косясь на деревья.

– Как же она не выдерживает, если люди Толстобрюкова ею заразились, копая землю?

– Так Оболоцк же. Болота кругом, торфяники, ключи бьют горячие. Там плесень под черной водицею часа своего и ждет.

Разговор оборвался. Меня передернуло. Снег впереди подтаял, открыв вмерзшего в лед лося. Заплесневевшего лося. Полусгнивший, он бессмысленно глядел в небо белыми заледеневшими глазами.

Наш проводник оскалился.

– Эка его, видали когда-нить такое, ваш благородие?

Я отвернулся было, чувствуя, как подступает тошнота, но внезапно лес изменился. Резко выглянуло солнце. И в его теплом весеннем радостном свете увиденное стало еще неуместнее. За моей спиной вдруг сбилась с шага Ариадна. Оглушительно защелкали ее механизмы. Аккуратно, точно боясь что-то спугнуть, она медленно подошла к мертвому животному.

– Постойте здесь, Виктор. И помолчите. Мне придется сильно загрузить вычислительный аппарат.

Она замерла. На минуту. На пять. На десять. Механизмы в ее голове работали с бешеной скоростью. Так же внезапно, как замерла, она медленно пошла по кругу, осматривая со всех сторон заледеневшие рога лося. Вышедшее из-за туч солнце продолжало бить с небес, освещая эту странную картину.

– Что случилось? Это что, что-то важное? Ариадна?

Механизм наконец замер и внимательно посмотрел на меня.

– Конечно, важное, Виктор. Я все поняла. Абсолютно. Не только звезды…

– Да о чем ты?

– Преломление прямых солнечных лучей в структуре льда на его рогах. Это действительно… Весьма тонкая вещь. Это… Стоит отдельного фрагмента в долговременной памяти.

Я покачал головой. Чего еще я ожидал?

– Ариадна, пойдем от этой мерзости.

Она посмотрела на меня с сочувствием.

– Вы, люди, странные, не можете обрабатывать два понятия отдельно друг от друга. Плесень и блеск солнца, они же не связаны. – Аккуратно отломив сосульку с заплесневевшего рога, Ариадна посмотрела через нее на солнечный свет, восхищенно покачала головой и пошла дальше.

Лес расступился, открывая нам заброшенный завод Грозовых. Война и пятьдесят лет забытья не пощадили винокурню: деревянные цеха превратились в сгнившие остовы, смотрящие на нас исполинскими проломами, через которые вытащили все ценное оборудование; рабочие бараки вросли в землю, выгнулись, рушась внутрь самих себя, а единственная труба над котельной накренилась так, что вот-вот должна была упасть и она.

Собственно, только кирпичная котельная и небольшой одноэтажный каменный дом заводоуправления и остались здесь более-менее целыми.

– Вот в управлении они и поселились. – Наш проводник кивнул на дом, который сейчас, впрочем, был пуст.

Ни следа вокруг. Ничего. Здесь уже давно никого не было. Сметя снег с крыльца, мы с трудом отперли дверь. Всего три комнаты, идущие друг за другом. Две заполнены остатками мебели и какой-то рухлядью. Третья же, бывшая, видимо, директорским кабинетом, встретила нас абсолютной чистотой. Видимо, именно здесь и решили расположиться военные. Однако ни вещей, ни инструментов мы не нашли. Дощатый, выглаженный за годы пол, единственный стол и холодная печь. Ничего больше. Поняв, что оставаться дальше здесь смысла нет, мы отправились к заброшенной котельной. Сверившись с нарисованным планом, мы подошли к южной стене, ища вход в подвал.

Появились первые следы людей. Было видно, что кто-то недавно очистил вход от заваливших его досок. Заколоченная дверь была выбита. На устилавшем лестницу битом кирпиче явно сохранились следы людей. Пахло гарью, очень сильно.

Вновь надев респиратор, я зажег фонарь, и мы спустились в сводчатые коридоры.

Несколько поворотов. Ржавые змеи труб над головой. Известка на полу. Разбитая стена. Мы шагнули к проему. Комната за стеной была абсолютно черна. Копоть заполнила ее от пола до потолка. Я повел лучом фонаря и с трудом удержался, чтобы не отступить. Десяток трупов, сплетшихся в одну кучу, скорчившихся, будто старавшихся укрыться от пламени бивших в проем военных огнеметов.

– Похоже, брандкоманда все же нашла плесневиков. – Ариадна чуть помедлила и залезла в пробитый проем. – Послушайте, Виктор, а ведь из этой комнаты других выходов нет.

Она еще раз все осмотрела. Затем оглядела пролом. Изнутри и снаружи.

– Кладка намного более свежая, чем остальные стены. Кирпич положен не более полугода назад, я думаю. И в комнате на стыках кирпичей потеки раствора, а в коридоре их нет. Так что заделали стену снаружи. Думаю, офицеры должны были это заметить.

– Кто-то замуровал плесневиков?

– Не плесневиков, а зараженных людей, чтобы они ими стали. Вы знаете, чем покрыт пол в комнате?

– Грязь какая-то.

– Не грязь. – Ариадна вновь шагнула в проем и, раскопав слой углей, вытащила что-то бесформенное. – Корнеплод. Свекла, скорее всего. Давно сгнившая. Кто-то забил ею камеру. Чтобы Гниль на больных приобрела достаточную массу для начала перерождения. Учитывая вдобавок, что потолки здесь протекают и под потолком пробит воздуховод, кто-то обеспечил все условия для формирования плесневика.

– Кто?

– Пока не знаю. Дайте карту. Да, все верно, это одно из отмеченных крестом помещений. Идемте дальше.

Мы осмотрели все три логовища. К счастью, брандкоманда доктора Луччевской сумела выполнить свой долг. Мы насчитали двадцать семь сгоревших останков. Столько, сколько людей и сбежало из объятой мором деревни. Вернее, считала Ариадна, а я, не выдержав, быстро ушел из подвала.

Когда та наконец вернулась, я окурил и себя, и невозмутимо вытирающую руки снегом Ариадну дезпатроном, затем не выдержал и зажег новый, повторив процедуру. Потом сделал это еще раз. Лишь после этого мы вернулись в заводоуправление и расположились в бывшей спальне брандкоманды, чтобы немного отдохнуть.

– Ты уверена, что заболевших замуровали снаружи?

– Абсолютно. И не просто замуровали – вы не обратили внимания, что в коридоре была рассыпана известь? Она была нужна, чтобы предотвратить распространение плесени и тем замаскировать логова окончательно. Думаю, офицер, который приехал к Луччевской за несколько часов до ее смерти, рассказал ей именно это.

– Но зачем кто-то попытался выращивать плесневиков? Хорошо еще, что их успели сжечь до того, как они выбрались на волю.

Ариадна провела пальцем по чистому полу.

– Да, это очень хорошо, если их успели сжечь. Виктор, мне очень не нравится это внезапное исчезновение офицеров. – Она прошлась взад-вперед, внимательно осматривая комнату.

Вздрогнув почти по-человечески, Ариадна остановилась у стены. Стук металлических шариков – и она выпустила лезвия, принявшись целеустремленно расковыривать небольшое отверстие в дверном косяке.

Миг, и она вытащила что-то наружу. Я пригляделся.