Лицо Патча всегда невозмутимо, как маска, и у меня никогда не получается угадать, о чем он думает. Но когда его глаза встретились с глазами мисс Грин, я поняла — он удивлен. Он быстро пришел в себя, но в его уже равнодушном взгляде появился оттенок настороженности.

— Дабрия?

Мое сердце ускорило темп. Я старалась собрать разбегающиеся мысли воедино, но в сознании у меня стоял один вопрос: откуда Патч и мисс Грин могли знать друг друга восемь месяцев назад? Она еще не работала у нас в школе. И почему он зовет ее по имени?

— Как дела? — спросила мисс Грин — Дабрия — со смущенной улыбкой, выкинув леденец в мусорку.

— Что ты здесь делаешь?

Взгляд Патча стал еще более настороженным, наводя на предположение, что внешний облик Дабрии не имеет ничего общего с тем, что внутри.

— Я сбежала, — она улыбнулась уголком рта. — Мне нужно было увидеть тебя еще раз. Я давно пыталась, но охрана… ну, ты знаешь. Это было непросто. Мы не должны видеться с такими, как вы. Но это ты тоже знаешь.

— Ты зря сюда пришла.

— Я знаю, что прошло немало времени, но все-таки я надеялась на более дружелюбный прием, — она надула губы.

Патч не ответил.

— Я все время о тебе думала, — сказала Дабрия тихим дразнящим голосом и шагнула к нему. — Нелегко было спуститься сюда. Меня прикрывает Люцианна. Я рискую и своим, и ее будущим. А ты не хочешь даже выслушать то, что я пришла сказать?

— Говори.

В голосе Патча не было и тени доверия.

— Я не отказалась от тебя. Все это время… — она замолкла, борясь со слезами. — Я знаю, как вернуть тебе крылья.

Она улыбнулась Патчу, но он не улыбнулся в ответ.

— Когда получишь крылья обратно, ты сможешь вернуться домой, — добавила она уже увереннее. — Все будет как раньше. Ничего не изменилось. Ничего.

— В чем подвох?

— Никакого подвоха. Тебе нужно спасти человеческую жизнь. Разумно, учитывая, за что тебя вообще изгнали.

— И какого ранга я буду?

По тому, как уверенность внезапно покинула Дабрию, мне показалось, что Патч задал именно тот вопрос, которого она надеялась избежать.

— Я только что рассказала, как ты можешь вернуть себе крылья, — чуть снисходительно сказала она. — Мне кажется, я заслужила хотя бы «спасибо»…

— Ответь на вопрос.

Но по его мрачной улыбке было ясно, что он и так знает ответ. Или догадывается. Что бы ни ответила Дабрия, ему это не понравится.

— Хорошо. Ты станешь хранителем, доволен?

Патч откинул голову и мягко рассмеялся.

— Что плохого в том, чтобы быть хранителем? — спросила Дабрия. — Чем тебя это не устраивает?

— У меня есть перспективы получше.

— Слушай, Патч. Не бывает ничего лучше. Ты себя обманываешь. Любой другой падший ангел был бы счастлив вернуть себе крылья и стать хранителем. Что с тобой такое? — ее голос дрожал от раздражения, недоумения и неверия.

Патч отступил от бильярдного стола.

— Было приятно повидаться, Дабрия. Счастливого пути обратно.

Внезапно она схватила его за ворот рубашки, притянула к себе и страстно поцеловала. Очень медленно Патч повернулся к ней и погладил ладонями ее плечи. Напряжение исчезло.

Я с трудом сглотнула, пытаясь не обращать внимания на ревность и смятение, бушующие в моем сердце. Часть меня готова была отвернуться и зарыдать, другая часть порывалась подойти и начать орать. Оба варианта не помогли бы. Очевидно, что мисс Грин… Дабрия… кем бы она ни была… и Патч когда-то были вместе. Продолжались ли их отношения сейчас — в настоящем? Может, она нанялась к нам в школу, чтобы быть ближе к Патчу? И поэтому так старалась отпугнуть меня от него?

— Мне пора, — сказала Дабрия, высвобождаясь из его объятий. — Я и так уже чересчур задержалась. Я обещала Люцианне, что вернусь быстро. — Она положила голову ему на грудь и прошептала. — Я скучаю. Спаси человека, и получишь обратно крылья. Возвращайся ко мне, — взмолилась она. — Возвращайся домой. — Она снова резко отстранилась. — Надо идти. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что я приходила. Я люблю тебя.

Как только Дабрия отвернулась, взволнованное выражение на ее лице уступило место лукавой уверенности. Такой вид бывает у человека, которому удался блеф при плохих картах.

Внезапно Патч поймал ее за запястье.

— А теперь говори, зачем ты пришла на самом деле, — сказал он.

Я поежилась от мрачной ноты в его голосе. Сторонний наблюдатель подумал бы, что Патч абсолютно спокоен, но тому, кто хоть немного его знал, было ясно — он смотрел на Дабрию так, будто она перешла черту, и лучше бы ей вернуться за нее обратно… поскорее.

Патч потянул ее к бару, посадил на высокий стул и сел рядом. Я примостилась около него, наклонившись вперед, чтобы музыка не помешала мне слушать.

— В каком смысле зачем я здесь? — пролепетала Дабрия. — Я же сказала…

— Ты лжешь!

— Поверить не могу… — у нее задрожали губы. — Ты считаешь…

— Говори правду, сейчас же, — потребовал Патч.

Дабрия колебалась. Наконец, бросив на него яростный взгляд, она выплюнула:

— Хорошо. Я знаю, что ты хочешь сделать.

Патч засмеялся, и этот смех словно говорил:

«Я много чего хочу сделать. Что именно ты имеешь в виду?»

— Я знаю, до тебя дошли слухи о Книге Еноха. И я знаю, ты думаешь, что тоже можешь это сделать, но это не так.

Патч положил ладони на барную стойку.

— Тебя послали, чтобы убедить меня не делать этого, да? — В его глазах появился намек на улыбку. — Если они всполошились, значит, слухи правдивы.

— Нет. Это всего лишь слухи.

— Что случилось однажды, может случиться вновь.

— Этого не было. Ты вообще дал себе труд прочесть Книгу Еноха, прежде чем пасть? — настаивала она. — Ты знаешь, что там говорится — дословно?

— Может, одолжишь мне свой экземпляр?

— Это богохульство! Тебе запрещено ее читать, — воскликнула она. — Своим падением ты предал каждого ангела на небесах.

— И кто уже знает о том, что я собираюсь сделать? — спросил он. — Сильно все перепугались, да?

— Я не могу тебе сказать, — она покачала головой. — Я и так уже сказала больше, чем следовало.

— И кто же попытается меня остановить?

— Ангелы мщения.

— Если только ты не скажешь им, что тебе удалось меня отговорить.

Патч многозначительно посмотрел на Дабрию.

— Не смотри на меня так. — Казалось, она из последних усилий пыталась придать своему голосу решительность. — Я не стану лгать, выгораживая тебя. То, что ты пытаешься сделать, — плохо. Противоестественно.