Виктория понимала, что ей следует побеседовать с учителями. Вероятно, они порекомендуют ей запретить ему выходить из дома по вечерам в будни и установить «комендантский час» в выходные. Но после ссоры в Рождество, когда сын вернулся под утро, она боялась сказать что-нибудь лишнее, чтобы не раздражать его, и старалась быть осторожной, только бы он снова не исчез.

Помимо сына, у Виктории было много поводов для волнения. Она пыталась убедить себя, что Ральфу почти восемнадцать, он достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои поступки. Нужно научиться отпускать его от себя. И приоритетом для нее должна стать дочь. Саломея и она сама, потому что именно она обеспечивает им крышу над головой и еду на столе. Виктория чувствовала, что Ральфу придется учиться самому заботиться о себе.

Надевая теплый лиловый джемпер, клетчатую юбку до колен и черные ботинки, она думала о том, как изменились ее мысли за последние несколько недель. Удивительно, недавно самыми важными вещами в ее жизни, кроме, конечно же, работы Лео, являлись экзамены Ральфа, успеваемость Саломеи в школе и ее занятия скрипкой, а еще то, кто как вел себя с ней на детской площадке. Надо же, насколько узкими были в то время ее горизонты! Сейчас уроки игры на скрипке заброшены из-за отсутствия денег, и экзамены Ральфа тоже отодвинулись на второй план. Среди других важных моментов теперь была беременность Кэт. Виктория волновалась, что девушка не отвечает на звонки, но настойчиво продолжала набирать ее номер.

Границы ее мира расширились, он пугал ее, однако в нем появилось и много интересного. Виктория очень удивилась, осознав это. Когда Лео был жив, она ни в коей мере не чувствовала себя незначительной или стесненной и ограниченной в чем-либо. Ей казалось, будто их необычный союз устраивает ее и у нее есть практически все необходимое. Или это была иллюзия?

Виктория взглянула на себя в зеркало в спальне и заметила, что в ее внешности что-то изменилось. Но что именно, она не понимала. Те же непослушные кудри, большие серые глаза – самая красивая часть ее лица, четко очерченный нос и линия подбородка. Видимо, она теперь не похожа на замужнюю женщину.

Это было невеселое открытие, но Виктория гордилась тем, что ей удалось выжить, сохранить самообладание и даже заняться проблемами, на которые она раньше не обращала внимания, делая вид, будто их не существует. Чувствовала, что за эти шесть недель она не сдалась, а наоборот – продвинулась вперед, пусть немного.

Виктория решила не убирать волосы от лица. Достала из шкатулки крупное серебряное украшение, немного подкрасила ресницы и губы и поцеловала Саломею на прощание.

– В восемь часов в кровать, дорогая, – твердо сказала она и легонько стукнула дочку по носу. – Спасибо, Сара! – обратилась Виктория к девушке, которая согласилась посидеть с Саломеей. Люди в последнее время были добры к ней. – Я постараюсь не задерживаться.

Подъехав к средней школе в Хайбери, Виктория неожиданно поняла, что не только нервничает, но и сгорает от любопытства. Было без двадцати девять. Она не знала, как долго длятся заседания правления, и решила подождать минут десять, не заглушая мотор, чтобы не замерзнуть в холодной машине. Здание школы, построенное еще при королеве Виктории, за кованым ограждением с толстым прутьями и с передним двором, выложенным цементными плитами, выглядело солидно и было погружено в темноту. Но сбоку от закрытых основных ворот была небольшая калитка, а у входа приветственно светилась лампочка. Виктория надеялась, что найдет нужный кабинет, не столкнувшись ни с кем, кто стал бы задавать неудобные вопросы.

Через десять минут она медленно вошла в школу, остановилась и прислушалась. Откуда-то издалека доносились голоса и взрывы смеха. Ориентируясь по звукам, Виктория свернула налево в длинный коридор, пахнущий краской и дезинфицирующим средством, и поднялась по лестнице на второй этаж. Голоса становились громче, и у Виктории заколотилось сердце. Она и не подозревала, что может вести себя так смело и бесцеремонно, но, судя по всему, выхода у нее не было. Если ждать снаружи, когда закончится собрание и его участники начнут расходиться, она может пропустить Мэйв.

Шум становился все громче. Виктория остановилась у закрытой двери серого цвета и глубоко вздохнула. Она пыталась убедить себя, что худшее, что может произойти, – это отказ Мэйв говорить с ней, и тогда она поедет домой, так ничего и не узнав. Но вряд ли эта женщина станет устраивать ей сцену в присутствии других людей. Виктория открыла дверь и, смело шагнув внутрь, окинула взглядом присутствующих. Она оказалась в большом классе, выкрашенном светло-синей краской, с яркими лампами дневного света на потолке. Около двадцати мужчин и женщин, сидевшие по обеим сторонам длинного деревянного стола, подняли головы. Виктория расправила плечи и, стараясь скрыть страх, громко поинтересовалась:

– Здесь есть Мэйв Гэннон?

Слева раздался женский голос:

– Да, это я.

Повернувшись, Виктория увидела, что из-за стола поднимается пожилая женщина с короткими седыми волосами, интеллигентным лицом и прямой спиной. Ей было лет семьдесят, но она выглядела здоровой и крепкой. У Виктории пересохло во рту.

– Я Виктория Брук, жена покойного Леопольда Брука. Мне нужно поговорить с вами.

Присутствующие заерзали и заскрипели стульями, но никто не произнес ни слова. Мэйв взяла пальто и маленькую черную сумочку и медленно направилась к выходу. Она была невысокого роста, с энергичной, уверенной походкой, которая не соответствовала ее возрасту.

– Ах, – произнесла она, – а я все гадаю, свяжетесь ли вы со мной. – Повернувшись к собравшимся, Мэйв добавила: – Прошу прощения за беспокойство. Мне нужно обсудить одно важное семейное дело.

Развернувшись к Виктории, которая восхищалась ее выдержкой, она позвала:

– Пойдемте со мной! – И, сразу взяв ситуацию под контроль, под локоть повела Викторию к двери.

Они молча шли к выходу из школы, когда Мэйв неожиданно остановилась.

– За углом есть паб «Голова короля». Мы могли бы поговорить там.

Она была маленького роста, чуть выше пяти футов, и Виктория возвышалась над ней. Низкий голос Мэйв звучал спокойно, и в нем слышались командирские нотки.

В пабе было малолюдно. Они нашли столик в углу рядом с камином. Виктория заказала джин с тоником для Мэйв, бокал красного вина для себя и села напротив своей собеседницы.

– Что вы хотите знать? – улыбнувшись, произнесла Мэйв. Она вела себя дружелюбно, а ее глаза необычного оттенка зеленого, частично прикрытые тяжелыми морщинистыми веками, смотрели пронзительно и удивленно.

– Вы знаете, что Лео больше нет? – спросила Виктория.

– Я читала об этом. Соболезную вашей потере.

Виктория сделала глоток вина. Она понимала, что это ее единственный шанс получить необходимую информацию.

– После похорон я узнаю о нем такие вещи, о которых даже не подозревала, – начала Виктория. Мэйв пристально смотрела на нее. – Он обещал, что напишет завещание и не оставит меня и детей без средств к существованию. Но ни завещания, ни денег я не обнаружила. Лео всегда говорил о том, что в Австрии у него есть жена, и поэтому он не может жениться на мне, а оказалось, что это ложь. А еще у него были отношения с другими женщинами, пока мы находились вместе. Вы меня понимаете?